НЕ ХОДИТЕ, ДЕТИ, В АФРИКУ ГУЛЯТЬ!
Случилось так, что прошлым летом мне довелось отдыхать в одной африканской стране, бывшей французской колонии. Знакомые говорили, что там, при желании, можно нетухло оторваться с местным населением.
Но по приезду ни экзотических борделей, ни гей-клубов, ни даже хоть каких-нибудь импровизированных плешек мы там не обнаружили. И ладно, если бы все мои неудачи только этим бы и ограничились – так нет же! На 5-й день путешествия я еще и почувствовал, что у меня разболелся живот. Может – от специфической местной кухни. А что, если это какая-то ужасная африканская инфекция? В общем, друзья решили сразу вызвать мне тамошнюю скорую помощь.
Примерно через час она приехала – из небольшого крытого пикапа выскочили человек пять черных, одетых в белые рубашки. По-английски они практически не понимали, а мы почти не говорили по-французски, и, естественно, не говорили на местном наречии. Но нам удалось объясниться знаками, и вскоре меня увезли в больницу.
Впрочем больницей это можно было назвать только с большой натяжкой. Старое, в прошлом видимо белое, здание покрылось трещинами, и как-то порыжело. Внутри было не лучше – тёмные коридоры, облупившиеся стены, бегающие по полу насекомые… Я подумал, что если у меня все-таки и нет инфекции, то здесь я ее словлю точно.
Меня завели в какой-то обшарпанный кабинет, с большим белым металлическим столом, стоявшим посередине комнаты. Предложили лечь на него, промыли мне для начала желудок, я проблевался.
Потом в помещение вошел какой-то толстый солидный негр в белом халате, похожий на вождей африканских племён из американских кинокомедий. По-видимому, это был врач. По его приказу меня раздели догола. Осмотрев и ощупав мой живот, доктор перевернул меня на левый бок, и вскоре я почувствовал, что мне в задницу засовывают спринцовку…
Вот уж не думал, что в этой стране мне будут засовывать что-либо в жопу именно в такой обстановке! Но несмотря на боль в животе, я начал возбуждаться. Залив в меня около восьми клизм, медики дали мне просраться в судно. Мой член к этому моменту уже наполовину привстал. Заметив это, африканцы загоготали.
Затем мне подтерли чем-то задницу, и поставили меня на столе раком, на колени, уткнув головой в столешницу. В зад мне вставили какую-то толстую скользкую трубку, и вода полилась в меня уже под напором – из какого-то аппарата, который жутко гудел, и подрагивал всем своим корпусом. Не знаю, сколько времени это продлилось, но вскоре я уже был вынужден приподняться, и попытался знаками показать мужчинам, что терпеть я уже больше не могу. В ответ они только сверкнули своими белозубыми улыбками, и вернули меня в исходное положение. При этом один здоровый медработник взял меня за запястья, а двое других – крепко держали за щиколотки. Врач несильно похлопал меня по заднице, и, улыбаясь, что-то сказал по-французски.
Отчаянно вырываться я, конечно, не пытался. Но убедить их отпустить меня словами я не мог – поэтому я вынужден был постоянно ёрзать, и старался дать понять им, что я уже больше не могу, своими телодвижениями.
Наконец, пытка прекратилась. Слегка приподняв моё тело, медбратья (?) поставили меня на колени, и снова подложили под меня судно.
Ощупав после этого мой живот, врач опять начал говорить со мной по-французски. Но я мало того, что не знал языка – так еще и не оправился до конца ни от боли, ни от процедуры. Так что, наверно, даже если б он разговаривал со мной в этот момент и по-русски – я бы всё равно не всосал, чего он от меня хочет.
Но через несколько минут я всё же начал понимать, что от меня требуют расплатиться. Я потянулся к своей рубашке, и достал из кармана страховой медицинский полис. Но медики только замахали руками, и принялись втолковывать мне по-английски: «Мани! Мани!». Я попытался объяснить, что денег у меня при себе нет – все они остались в гостинице. Но куда там! А уж когда я начал предлагать отвезти меня в отель, чтобы я смог расплатиться там, на смеси английского и французского – получилась вообще какая-то каша. Я даже вспотел от нервного напряжения, да и боли в животе утихли еще не окончательно. А чернокожие всё наседали на меня, ругались, чего-то требовали. Один из них наклонился прямо к моему лицу, и, сказав что-то по-французски, начал повторять: «Ес? Ес?». Из его слов я смог разобрать только «деньги», «отель», и «да?». И думая, что он, наконец-то, меня понял, кивнул утвердительно головой. Но мужчина отреагировал на мой кивок неожиданно – он вдруг положил свою ладонь мне на ягодицы, и стал жадно их ощупывать. Мой свисток тут же подскочил, и выпрямился уже окончательно. Все опять засмеялись.
«Гей! Гей!» — довольно повторяли негры, залезая на стол, и пристраиваясь ко мне и спереди, и сзади. Видимо, на словах мы друг друга всё-таки не поняли. Но зато почувствовали желания друг друга на интуитивном уровне…
Через пару часов медики довезли меня обратно до гостиницы, и, не взяв с меня денег, отпустили. Живот у меня вскоре совсем прошел.
Но в России я всё-таки прошел, на всякий случай, полное медицинское обследование. К счастью, оно показало, что никакой заразы у меня нет – так что теперь я вспоминаю о случившемся, скорее, как о всё-таки приятном приключении. )
Автор – Валя П.
Но по приезду ни экзотических борделей, ни гей-клубов, ни даже хоть каких-нибудь импровизированных плешек мы там не обнаружили. И ладно, если бы все мои неудачи только этим бы и ограничились – так нет же! На 5-й день путешествия я еще и почувствовал, что у меня разболелся живот. Может – от специфической местной кухни. А что, если это какая-то ужасная африканская инфекция? В общем, друзья решили сразу вызвать мне тамошнюю скорую помощь.
Примерно через час она приехала – из небольшого крытого пикапа выскочили человек пять черных, одетых в белые рубашки. По-английски они практически не понимали, а мы почти не говорили по-французски, и, естественно, не говорили на местном наречии. Но нам удалось объясниться знаками, и вскоре меня увезли в больницу.
Впрочем больницей это можно было назвать только с большой натяжкой. Старое, в прошлом видимо белое, здание покрылось трещинами, и как-то порыжело. Внутри было не лучше – тёмные коридоры, облупившиеся стены, бегающие по полу насекомые… Я подумал, что если у меня все-таки и нет инфекции, то здесь я ее словлю точно.
Меня завели в какой-то обшарпанный кабинет, с большим белым металлическим столом, стоявшим посередине комнаты. Предложили лечь на него, промыли мне для начала желудок, я проблевался.
Потом в помещение вошел какой-то толстый солидный негр в белом халате, похожий на вождей африканских племён из американских кинокомедий. По-видимому, это был врач. По его приказу меня раздели догола. Осмотрев и ощупав мой живот, доктор перевернул меня на левый бок, и вскоре я почувствовал, что мне в задницу засовывают спринцовку…
Вот уж не думал, что в этой стране мне будут засовывать что-либо в жопу именно в такой обстановке! Но несмотря на боль в животе, я начал возбуждаться. Залив в меня около восьми клизм, медики дали мне просраться в судно. Мой член к этому моменту уже наполовину привстал. Заметив это, африканцы загоготали.
Затем мне подтерли чем-то задницу, и поставили меня на столе раком, на колени, уткнув головой в столешницу. В зад мне вставили какую-то толстую скользкую трубку, и вода полилась в меня уже под напором – из какого-то аппарата, который жутко гудел, и подрагивал всем своим корпусом. Не знаю, сколько времени это продлилось, но вскоре я уже был вынужден приподняться, и попытался знаками показать мужчинам, что терпеть я уже больше не могу. В ответ они только сверкнули своими белозубыми улыбками, и вернули меня в исходное положение. При этом один здоровый медработник взял меня за запястья, а двое других – крепко держали за щиколотки. Врач несильно похлопал меня по заднице, и, улыбаясь, что-то сказал по-французски.
Отчаянно вырываться я, конечно, не пытался. Но убедить их отпустить меня словами я не мог – поэтому я вынужден был постоянно ёрзать, и старался дать понять им, что я уже больше не могу, своими телодвижениями.
Наконец, пытка прекратилась. Слегка приподняв моё тело, медбратья (?) поставили меня на колени, и снова подложили под меня судно.
Ощупав после этого мой живот, врач опять начал говорить со мной по-французски. Но я мало того, что не знал языка – так еще и не оправился до конца ни от боли, ни от процедуры. Так что, наверно, даже если б он разговаривал со мной в этот момент и по-русски – я бы всё равно не всосал, чего он от меня хочет.
Но через несколько минут я всё же начал понимать, что от меня требуют расплатиться. Я потянулся к своей рубашке, и достал из кармана страховой медицинский полис. Но медики только замахали руками, и принялись втолковывать мне по-английски: «Мани! Мани!». Я попытался объяснить, что денег у меня при себе нет – все они остались в гостинице. Но куда там! А уж когда я начал предлагать отвезти меня в отель, чтобы я смог расплатиться там, на смеси английского и французского – получилась вообще какая-то каша. Я даже вспотел от нервного напряжения, да и боли в животе утихли еще не окончательно. А чернокожие всё наседали на меня, ругались, чего-то требовали. Один из них наклонился прямо к моему лицу, и, сказав что-то по-французски, начал повторять: «Ес? Ес?». Из его слов я смог разобрать только «деньги», «отель», и «да?». И думая, что он, наконец-то, меня понял, кивнул утвердительно головой. Но мужчина отреагировал на мой кивок неожиданно – он вдруг положил свою ладонь мне на ягодицы, и стал жадно их ощупывать. Мой свисток тут же подскочил, и выпрямился уже окончательно. Все опять засмеялись.
«Гей! Гей!» — довольно повторяли негры, залезая на стол, и пристраиваясь ко мне и спереди, и сзади. Видимо, на словах мы друг друга всё-таки не поняли. Но зато почувствовали желания друг друга на интуитивном уровне…
Через пару часов медики довезли меня обратно до гостиницы, и, не взяв с меня денег, отпустили. Живот у меня вскоре совсем прошел.
Но в России я всё-таки прошел, на всякий случай, полное медицинское обследование. К счастью, оно показало, что никакой заразы у меня нет – так что теперь я вспоминаю о случившемся, скорее, как о всё-таки приятном приключении. )
Автор – Валя П.
0
1
Просмотров: 236