Ах уж эта тетя Нина (8-11)
Глава восьмая
Мне стало страшно. То сексуальное возбуждение, которое появилось у после удовлетворения любимого, мгновенно улетучилось. Более того, я вся сжалась в комочек в прямом и переносном смысле, готовая провалиться сквозь землю. Моё состояние не осталось незамеченным, Витя приподнялся, обнял меня, нежно поцеловал в щёчку, шейку и сказал:
— «Ну, что ты дурочка так испугалась, все будет хорошо. Не бойся. Расслабься. Не девственности тебя же собираются лишать»
— «Витенька…», — только и смогла произнести дрожащим, со слезами на глазках испуганным голоском.
— «Не бойся, не бойся, всё будет хорошо…», — сказав это, он, одел на голое тело, спортивные штаны, выключил в комнате свет и пошёл открывать дверь.
Меня не то, что била дрожь, я была в полуобморочном состоянии. Два раза, за один день, побывать в таких переделках — это уже слишком. Да и не могла я смириться с тем, что со мной обращаются, как с последней шлюхой. Всё нутро протестовало, кричало, пыталось вырваться наружу. Хотелось закричать, отругать их, как шкодливых котят. Как они так могут вести с взрослой, порядочной женщиной, которая годиться им в матери. Но ситуация сложилась так, что я должна молчать и повиноваться. Другого выхода у меня не было…
И вот дверь отварилась, и я всеми фибрами своей души почувствовала, как они заходят в комнату. Я вся сжалась и ещё сильнее натянула на себя простынку.
— «Давай раздевайся, вещи положи на стул», — как гром среди ясного неба раздался голос Виктора.
— «Витя, я ничего не вижу, давай хоть на минутку включим свет»
— «Нет, раздевайся в темноте, на ощупь, мы как с тобой договаривались»
— «Ну, ладно», — раздался его неодобрительный возглас и он начал снимать с себя одежду..
Витя быстро снял штаны и юркнул ко мне на кровать. Обнял моё дрожащее тело, прижался и тихо шепнул на ушко:
— «Не бойся зайка, всё будет хорошо. Я тебя люблю»
А потом, повернувшись в сторону друга, произнёс раздражительно:
— «Ну, что ты там копаешься, как баба беременная»
— «Сейчас Витя, сейчас, вот только трусы сниму…»
И вот под весом его тела скрипнула кровать, его рука, через простынку, дотронулась до моего бедра. Это прикосновение вызвало неожиданную реакцию, я дернулась, как поражённая электрическим током. Хмель, который ещё до этого присутствовавший в моей голове улетучился моментально.
— «Что это она так дёргается?»
— «У тебя руки, наверное, холодные», — ответил за меня Виктор.
— «Да нет, нормальные»
Я обняла и прижала Витину голову, с тайной надеждой в голосе шепнула ему на ушко:
— «Витенька, я не хочу…»
Но его губы слились с моими губами в поцелуи, не дав закончить фразу. Поцелуй его был так страстен, что у меня перехватило дыхание. Он меня никогда так не целовал.. В этом поцелуе было всё, всё выражение отношения ко мне.. Любви и страсти, страсти и желание любимой женщины… Мне ничего не оставалось, как ответить ему взаимностью, не обращая внимания на чьи-то руки, которые бесстыдно задрали простынку до пояса и начали ласкать мои ножки. Я лежала на левом боку, обняв любимого, немножко притянув к себе коленки, несколько отставив свой нежный задик. Для меня не существовало ничего кроме губ моего любимого, я только чувствовала их, его дыхание, его запах, запах молодого, возбужденного самца, который желает свою самку. Я не слышала, не хотела чувствовать, как другие, чужие руки, блуждали по моим ножкам. Стали ласкать попку, трогали сзади губки влагалища, пальчики пытались медленно приоткрыть их, добраться до входа, ведущего в глубину животика.
И вдруг, как удар ножа, я почувствовала горячий язычок на половых губках. Он был раскаленный от страсти и влажный, острый, как бритва и стремительный, как змея. Ножки и моя попка инстинктивно сжались, пытаясь, уклонится от этого смертельного для меня удара. Но он, словно горная река стремительно несся по ущелью, расширяя его и все препятствия, преодолевая на своём пути. Сверлил, как бур анальное отверстие, пытаясь проникнуть внутрь, вызывая кратковременные задержки дыхания и конвульсивные сокращения мышц животика. Я почувствовала, что это была ласка, от которой нельзя скрыться, спрятаться, убежать. Это бесстыдная, желанная ласка.. Сил сжимать ягодицы, уклониться от неё, прекратить победную поступь язычка, я уже не могла, не могла отказаться от этого, мне стало стыдно.. Эти нескромные, наглые, бесстыдные ласки другого, чужого мне мужчины для меня были так же приятны, если не больше, чем Витины.
Я поняла, что пропала, когда потихоньку, самопроизвольно, подсознательно начала приподнимать ножку и отводить её в сторону, допуская Бориса к самым запретным и интимным местам своего тела, для самых изощрённых ласок. Вдруг вырвался тихий, протяжный стон, когда чужой язычок и губки, нежно лаская влагалище, добрались до бугорка плоти, из которого исходит внутренний венчик, сжали его, потянули не себя, облили испепеляющим пламенем. Нежно зубки сжали тайный бугорок, губки сделали сосательное движение, от которого он под их лаской стал набухать, твердеть всё больше и больше. Потом бросили, потом снова схватили, потянули, начали теребить, как колокольчиком. У меня перехватило дыхание, стало трудно дышать, под этой лаской я задыхалась. Ещё сильнее прижала Витю к своей груди, тяжело дыша, стала шептать ему ласковые, тёплые, нежные слова, покрывая лицо поцелуями.
И вот уже лежу на спинке, прижимаю к своей груди голову любимого, а две чужие мне руки разводят, поднимают мои ножки верх, не вызывая у меня даже малейшего намёка на сопротивление. Ещё секунда и я чувствую, как чья-то бархатная головка нетерпеливо рыщет, тыкается, не может найти и попасть в заветную дырочку влагалища.
— «Ну, что же он такой неумелый, там же всё раскрыто, всё готово для приёма гостя», — проносится у меня в голове, не думая ни о чём, а только видимо об удовлетворении своей страсти.
Моя ручка опускается вниз, и два пальчика разводят половые губки в стороны, открывая вход в глубину животика. И тут его член, блуждавший в канавке моих ягодиц, как копьё, одним ударом пронзил меня, проникнув в самую глубину животика, вырвав из моей груди сладострастный стон, крик моего падения. Как я могла застонать под ласками чужого, не любимого мной, более того, совершенно незнакомого мне, молодого самца. Позор, какой позор. Но это только мимолетно пролетело у меня в голове, и я ещё сильнее прижала Витину головку и тихо застонала:
— «Витечка, мой любимый… Мой хороший…»
Потом ещё удар, ещё… Пылающий огонь загорелся внизу живота, пылающий огонь страсти, испепеляющий и все сжигающий на своём пути. Моё влагалище, судорожно сжимаясь в конвульсиях, шло навстречу молодому, крепкому члену..
— «Ой, ой, ой…», — непроизвольно вырывалось у меня из груди и разносилось по всей комнате с каждым ударом этого мощного инструмента.
Вдруг Борис задергался, издал какой-то нечленораздельный звук, и потоки спермы, брызнули мне внутрь животика, не погасив, а наоборот ещё больше усилив, разгоревшийся внутри огонь страсти. Пожар был в полном разгаре, меня всю трясло, я сходила с ума от желания, а член Бориса безвольно выскользнул из моего чрева.
— «Витечка, миленький…», — застонала я, пытаясь затащить на себя моего любимого.
Но он почему-то медлил, не спешил доставить мне удовольствие, погасить пылающий огонь любви, наслаждаясь моим падением, страстью, похотью, податливостью, делая вид, что он не понимает в чём дело.
— «Тебе, что плохо», — удивленно, с некоторым сарказмом спрашивает он меня.
Я не могу, меня всю трусит, готова кусаться и царапаться, готова на всё лишь бы добежать, завершить забег. Тяну его на себя, сладострастно шепчу:
— «Витечка, миленький, я хочу тебя. Ну, пожалуйста, мой дорогой. Возьми меня. А то я сейчас умру»
Но он не желает лечь на меня, а, поворачиваясь на спину, влечет меня за собой. Ой, как я не любила эту позу, когда женщина находится сверху, считала её унизительной. Выхода нет, и вот, я, расставив ножки, сижу верхом на любимом и судорожно, дрожащей от нетерпения и страсти рукой, пытаюсь вставить его член во влагалище. И вот она долгожданная радость, вся внутренность моего животика заполнена любимой плотью. От судорожных движений моего таза огонь страсти разгорается всё сильнее и сильнее. Витя ласкает мне грудь, мнёт сосочки, оттягивает их. Он чуть приподнимается, хочет поцеловать сосочек. Моё тело идет ему навстречу и вот его губки обхватывают нежную плоть, совершают сосущие движения.
Руки обхватывают меня за спинку, и крепко прижимают к себе. Его губки покрывают меня поцелуями, горячими, страстными. И вдруг я чувствую прикосновение чужых губ к моей попке. Они, бесстыдно целуя её, продвигаются к расщелине, ложбинке между половинками. И вот бесстыдный язычок касается анального отверстия, так бесстыдно раскрытого и выставленного на показ из-за моей позы, сверлит его, пытаясь попасть внутрь. Мне стыдно, я не могу, я всецело отдана любимому. Пытаюсь выпрямить тело, разогнуться, уйти от этой ласки, но Витины руки крепко держат меня, не позволяя этого сделать. И вот уже назойливый, бесстыдный пальчик, смазанный чем-то, помассировав розочки запретного входа, нагло проскочил внутрь, и совершает вращательные движения, массируя и расширяя её, видимо для более толстого гостя.
Моё сердечко сжалось от предчувствия глумления, которое они хотят совершить надо мной.
— «Витенька, пусти меня, я так не хочу, мне больно», — умоляюще прошу своего ненаглядного.
— «Ну что ты глупенькая. Потерпи, я хочу, чтобы тебе было приятно. Тебе будет хорошо, вот увидишь»
— «Мне так неприятно, мне будет больно», — шепчу я в ответ, с надеждой на его милосердие.
Но Витя неумолим, не хочет отказаться от задуманного плана. Только ещё крепче и страстнее он прижимает меня к себе, не даёт возможности изменить мне позу, убрать оттопыренную попку, от наглых, унизительных ласк своего друга. И вот уже второй пальчик поместился в этом крошечном отверстии. Они танцуют, резвятся, обследуют стенки анального отверстия, наслаждаясь его упругостью и эластичностью, всё больше и больше расширяя её.
— «Витенька, ну, пожалуйста, прошу тебя», — почти слезно молю, чувствуя, как уже головка члена ласкает подготовленную для него анальную дырочку.
— «Всё будет хорошо, тебе понравиться, потерпи», — с дрожью в голосе шепчет он в ответ.
— «Ви…», — не даёт закончить мне фразу резкий прорыв головки в моё чрево.
Слезки обиды и унижения тихонечко потекли по моим щёчкам. Меня трахают, как последнюю сучку, как последнюю блядь во все дырки. Так мне и надо, я сама допустила до этого, позволила так со мной обращаться.
Два мощных поршня накачивали меня, двигаясь в моём чреве, и мне оставалось, только терпеть это унижение и получить от всего происходящего со мной удовольствие.. Но разве можно говорить об удовольствие, когда моя промежность разрывалась. Мне так не было больно даже во время родов. И я поняла, что если сейчас не расслаблю мышцы промежности, то они меня разорвут на две половинки.
Немного привыкнув к боли, находящемся у меня в попке и влагалище членам, я стала осторожненько двигать тазом, идя навстречу молодой, желанной плоти. Ощущение было необычное. Промежность мою распирало, разрывало, не давало возможности попытаться как-то напрячь мышцы. Помня ещё с детства, когда мне делали клизмы, чтобы облегчить своё положение я стала дышать через рот, глубоко вдыхая воздух. Мне с каждым вздохом становилось всё легче и легче. Резкая, разрывающая промежность боль, постепенно переходила в тянущую, обволакивающую, сладострастную, заставляющую мою попку ещё с большей яростью двигаться навстречу стальной, разрывающей плоти.
— «Тебе хорошо, зайчик?», — тихо шепнул Витя.
— «Да, мой милый», — ответила я, с некоторым запозданием, хотя большого удовольствия в этом я не видела. Как я могла сказать нет своему любимому, если ему это нравится, и он этого хочет.
— «Вот видишь, а ты боялась, моя шлюшка», — с улыбкой и нежностью в голосе произнес он.
Темп движения всё нарастал, и вот мощная струя Витиной спермы обожгла мне внутренности живота, его тело задергалось, хватка цепких рук ослабла, позволяя мне изменить позу и отказаться от анального секса. Его расслабленное тело безвольно лежало подо мной, а член друга продолжал своё бесстыдное действие с моей попкой. Он, то полностью выходил из неё, то нежно касаясь входа, резво врывался внутрь, не встречая ни малейшего сопротивления, вызывая у меня при каждом проникновении вырывающиеся из груди вздохи.
Какое-то тянущее, внутреннее желание и сексуальное неудовлетворение разгоралось внутри моего чрева. Как ни странно, но сама ситуация заводила меня, распыляла чувства, но я никак не могла кончить. Их грубые действия несколько сбили, никак не позволяли войти в колею, хотя грудь налилась и висела, как две пудовые гири, соски торчали, как рожки у козочки, а внизу живота все горело, ныло, просило выхода. И мне ничего не оставалось делать, как просунуть ручку между ног, и моим пальчикам занять место Витиного члена, яростно теребя клитор, лаская влагалище, пытаясь довести себя до оргазма. Моя грудь раскачивалась, словно маятник, кончики сосочков каждый раз касались Витиного тела, отзываясь резкими всплесками приливами сексуальной энергии в глубине животика. Но мне этого было мало, я пальчиками второй ручки коснулась сосочка груди, сильно сжала его, начала крутить, тянуть, мять.
И вот мой насильник всё глубже и глубже проникает в меня, прижался бедрами к моей попке, погружая в неё полностью член, издал нечленораздельный возгласы. А пальчики моей ручки в ответ ещё сильнее затеребили клитор, до боли сжали сосочек. Их страстные действия были обречены на успех. И вот, наконец-то, откуда-то из нутрии накатила волна, закружила, подняла до небес, бросила в бездну..
Тело всё задрожало, задёргалось, из горла раздался истошный, сладострастный крик и я без сил рухнула на Витино тело, крепко прижав его к кровати. А член в попке всё продолжал свою пляску, издавая хлюпающие, чавкающие звуки.. Она с готовностью принимала его, не оказывала никакого сопротивления. Была раскрыта, как и влагалище, абсолютно доступна для любого проникновения. Головка полностью выходила, а затем радостно врывалась в готовое для любви отверстие. Мышцы сфинктера так были натружены и устали, что совершенно не сжимались, оставляя открытым вход для проникновения, но все, равно доставляя головки члена несказанное удовольствие от крепких объятий. Вдоволь, наигравшись податливостью моей дырочки, и он вскоре затих, выскользнул из разработанного отверстия, выплюнув напоследок изрядную порцию спермы в прямую кишку. Лежа на Вите, я чувствовала, как она стала вытекать из неё, капая крупными каплями на простынку, стекая по внутренним сторонам бедер.
— «Ты меня так раздавишь. Задушила совсем», — через пелену этих грустных мыслей, услышала голос Вити, который сделал попытку выбраться из-под меня, дождавшись, когда его друг кончит.
И вот я лежу, разбросав руки и ноги в стороны, чуть прикрыв обнаженное тело простынкой. Я не то, что устала, я просто без сил. Мне хорошо, умиротворение переполняет мою душу, нахожусь в прострации, абсолютно не чувствуя реальности происходящего. То нервное и сексуальное напряжение, которое испытала я сегодня, разрядились, успокоив меня. Волна оргазма спадала, и с её спадом приходило чувства позора и унижения.
Как в тумане, кто-то берет мои ножки под коленки, тянет на край кровати, раздвигает их, поднимает вверх. У меня совершенно нет сил ни то, что сопротивляться, но даже вымолвить слово. Мой ручки только натягивают на голову простынку, закрываясь от окружающей действительности, как страус. Мне даже безразлично, кто это, чья головка члена начинает ласкать моё ущелье, ища вход в пещерку. Приятная, тянущая истома появляется внизу животика, но мне кажется, что это происходит не со мной или даже во сне. Цветок любви полностью раскрыт, расслаблен, но всё равно начинает реагировать на ласки, потихонечку тянутся навстречу ласкающей плоти, хотя очень устал и натружен от сегодняшних приключений. Там всё раскрыто, мокро, скользко и неубрано после любовных наслаждений, поэтому стержню любви не составляет, большого труда побывав в одной дырочке, резко перескочить в другую, не встретив на пути ни малейшего сопротивления.
— «Ну, хватит, дай и мне, присосался, что не оторвешь», — слышу сквозь дремоту Витин голос.
— «Подожди, дай кончить»
Судорожные сокращения члена и выстрелянные порции спермы всё больше и больше раздувают огонь любви между ножек. И когда они почувствовали крепкие руки любимого, то страсть и желание вновь возобладала мной. Вот его член проникает в попку, ласкает её, изнывает от наслаждения от сжатия упругими мышцами. Да, этот вход всё равно узок, в отличие от влагалища, и доставляет ему видно огромное удовольствие, так как он игнорирует мою пещерку любви и придается содомскому греху.
Нет, я не смогу так кончить, получить удовольствие, как ты. И как, будто слыша мои мысли, его пальчики начинают ласкать влагалище, теребя нежненько клитор, прорываясь внутрь чрева, то одним, то двумя, то тремя пальчиками.. Старается просунуть их, как можно глубже, дотронуться до чего-то запретного. Вот уже его маленькая ручка пытается проникнуть внутрь, вызывая приятную, ноющую боль. Мои гениталии возбуждены и бедра делают попытки движения ему навстречу. Ой, как я хочу, его… Волна желания накрывает меня с новой силой. Я, начиная интенсивно двигать попкой, идти ему навстречу. Но он резко вытаскивает член и его руки ослабевают хватку моих ножек, позволяя им опуститься на пол. Но я их не опускаю, держу задранными вверх, я хочу его, как он может меня бросить в такую минуту.
— «Хочешь ещё её, она вся дрожит от желания», — раздается его голос, обращённый к Борису.
Ой, как мне стыдно, мой любимый разогрев, возбудив, раскрыв, как раковину отдаёт другому, как вещь, как ненужную ему вещь. Я закрыла лицо руками, прижав к ним ладошки, хотя в этом не было никакой необходимости, вокруг стояла кромешная темнота, да и оно было накрыто простынкой, но ножки не опустила. Они так и остались задранными вверх и разведёнными в стороны, ожидая неизвестно чего, готовые принять любого, кто доставит мне удовольствие, доведет до оргазма.
— «Конечно», — раздался радостный, возбужденный голос.
Чужие, крепкие руки держат лодыжки моих ног, твердый, каменный стержень скользит между ножек. Нет, я не хочу так, как мне стыдно, как я докатилась до такого. Но он не входит внутрь, он бродит по окрестностям, распыляя всё больше и больше мою страсть. Ну почему он не входит в меня, почему игнорирует. Губки влагалища жадно ищут головку, пытаются схватить, затащить в норку, но всё безуспешно. Я даже не заметила, как уже мои руки, а не его, держать ножки под коленки и влагалище пытается поймать ускользающий член, избегающей встречи с пещеркой.
Если бы, он протянул ещё немножко, и головка его члена не коснулась нежных возбужденных, истекающих соком стенок влагалища, я бы, наверное, умерла. Но вот этот стальной стержень медленно, как бы нехотя входит внутрь.. Подхватив мои ножки, и положив их на плечи, он с яростью начинает проникать в норку, стараясь, углубиться, как можно дальше. Ноги поднимаются всё выше и выше, сгибая меня пополам. Мне становится тяжело дышать, я сейчас задохнусь. Никогда в жизни не занималась гимнастикой, а тут … И вдруг тысячи, миллионы молний пробежали по моему телу, заставав прогнутся так, чуть не свалив Бориса с ног, затряслась и издала протяжный крик, рев раненой волчицы, от которого задрожали стекла в окне…
— «Тихо, ты, что с ума сошла…», — прошипел он, закрывая ладошкой мне рот. Но мне было всё равно, я летала где-то в облаках, была на седьмом небе. Да, такие нагрузки в моём возрасте уже, наверное, противопоказаны. У меня не было сил пошевельнуть не ручкой, ни ножкой. Лежала на спине, разбросав ноги и руки в стороны, отключившись от происходящего. Из этого состояния меня вывел голос Виктора:
— «На, возьми полотенце, хоть подотрись, а то течет из тебя, как вода из крана»
И положил мне на животик холодное, мокрое полотенце, но я даже не прореагировала.
— «Да, они уже успели сходить в ванную помыться», — промелькнуло у меня в голове.
Но у меня не было, ни сил, ни желания убирать следы любви с промежности. Поэтому к его словам осталась равнодушной, продолжая лежать без движения.
— «Ну, что давай одевайся и домой, а то твоя мамаша уже, наверное, в розыск подала. Я телефон отключил, что бы она нас своими звонками не отвлекала. Давай, собирайся, а то вдруг припрётся»
— «А я, то думаю, чего это она не звонит?»
— «Куда я сунул трусы свои, вот хохма будет, если без них домой приду. Маманя, у меня, как Штирлиц, всё за мной следит.. Никакой личной жизни. А тут такой классный повод ей дам, так она меня вопросами забодает, на дыбе повесит, но выяснит, где я их потерял»
И они вдвоем в темноте начали шарить по квартире в поисках пропажи. Но по их переговорам, я поняла, что пропажу они не могут найти.
— «Витя, давай свет включим, а то так не найдем…»
Эти слова, как удар плети привел меня в чувства. Я судорожно по постели начала рыскать в поисках простынки, найдя ее, быстро накрылась с головой, оставив оголёнными только ступни ног. Это я успела сделать вовремя, так как в следующую секунду квартиру озарил яркий свет.
— «Ты что, зачем свет включил, мы же договаривались», — громко выругал Бориса Витя.
— «Да она с головой накрыта, всё равно её не видно. Ух, ты, какие у неё ножки маленькие. Меньше, чем у моей мамани, размер где-то 35, не больше»
И он подошёл, сел на кровать и дотронулся до моих ступней. Я судорожно подтянула коленки к животику, стараясь спрятать их от его взгляда под простынку. Но не тут-то было.
— «Куда ты убегаешь, иди сюда, сучка», — сказав это, он крепко взял за левую ножку и потянул к себе, освобождая её, от покрова простыни.
— «И ножки, какие красивые, ни одного волосика нет, не то, что моя маманя, развела растительность на ногах, как у обезьяны. У неё даже жопа вся волосатая. Я как-то видел её, когда она переодевалась. А тут, даже педикюр есть, вот тетка классная, как следит за собой», — приговаривал он, гладя по ножке и поднимаясь всё выше и выше.
— «Что он делает, почему молчит Витя, где он, почему бросил меня», — бешено бегали мысли у меня в голове.
Я его действия становились все наглее и наглее. Вот уже оголена моя оттопыренная попка, его рука, лаская, бродит по моим бедрам. Я пытаюсь уклониться от него, одернуть простынку, на что он нагло заявляет:
— «Так, успокойся, будешь дергаться, сдерну простынку и посмотрю, что тут за цаца лежит. А ну ляг на спинку и ножки расставь, я хоть посмотрю, куда свою драгоценную влагу сливал, а то в темноте я и не понял»
От страха, что с меня сейчас будет сдернута простынка, и я окажусь незащищенной перед взором этого хама сжалось всё внутри. Коленки инстинктивно сделали попытку движения к животику, но он резко дернул за левую ногу и сказал:
— «Ты, что не поняла, сучка. Быстро, как в гинекологическом кабинете легла. Дай дядя врач тебя посмотрит. Вообще так, на раз, два, три я с тебя сдергиваю, простыню. Раз, два…»
И я медленно начала поворачиваться на спину, подтягивая простынку к животику, обнажая себя по пояс, делая себя доступной для обзора своих прелестей.
— «Вот, молодец, а ножки чего не развела, как я увижу твою пиздёнку? Быстренько согни ножки в коленках и разведи в стороны», — произнес он с чувством победителя, покорителя беспомощной, униженной женщины.
Что мне оставалось делать, как подчинится его команде. И нехотя, медленно ножки сгибаются в коленках и расходятся в стороны, открывая на всеобщее обозрение самое интимное место у женщины. Я лежу, как на гинекологическом кресле, только вместо врача это любопытное, малолетнее создание, которое ощупывает, лезет внутрь моих прелестей.
Он берет двумя руками за половые губки и разводит их в стороны, тем самым открывая вход во влагалище. Сильно сжимает их пальцами и тянет с разные стороны с такой силой, что мне становиться больно. Но я благоразумно не произношу, ни звука.
— «Да, отличная пиздёнка, а разработали мы её как. Да, и очечко супер», — произнося это он, засовывая пальчик в мою попку. Смазка из спермы и слюны и расслабленность сфинктера способствуют беспрепятственному его проникновению туда, но всё равно из моей груди раздаётся только тихий протяжный стон.
— «Что, сучка, нравится!»
— «Ладно, Боря, хватит издеваться над бабой. Вот твои трусы, давай домой»
С большим неудовольствием он вытащил палец и произнес, вытирая его о внутреннюю поверхность моей ноги:
— «Да, жалко, что мамаша сейчас кинется меня искать, то бы я ещё с удовольствием пару палочек бросил. Ну, что подружка, понравилось? У тебя что писка, что попка класс, а сосешь ты вообще здорово! Надо ещё разок тебя в подвальчик сводить»
— «Молчишь, значит понравилось. Если что, звони. Буду ждать!»
Борис стал быстро одеваться, боясь наказания матери за то, что так поздно придет домой, продолжая комментировать пошлыми словами мои прелести. А я всё так и лежала на всеобщем обозрении с расставленными ногами и выставленными на показ разработанными, натруженными гениталиями.
— «Ну, ладно, пока, я пошел. Давай, красавица»
— «А фотки, прошипела я не своим голосом из-под простыни?»
— «А да, совсем забыл. Возьми Витя, отдашь ей», — и я услышала шелест вытаскиваемой из кармана бумаги.
Конец восьмой главы
Глава девятая
У меня, с души свалился камень, когда услышала, что Витя за ним в коридоре закрывает дверь. Всё, закончился мой кошмар. Больше вообще даже мыслить не буду, чтобы заняться такими греховными действиями, как изменять мужу. Всё, отныне, я порядочная женщина, достойная жена и мать.
Не дождавшись, когда Виктор вернётся в комнату, я встала, ладошкой руки закрыла вход влагалища, из которого сразу по ножкам побежали следы любовных утех этих двух маленьких самцов, перемешенных моими соками. Ноги предательски дрожали, промежность ныла. За такой короткий промежуток времени, который показался вечностью, меня, отделали так, что я с трудом передвигала ноги. Прижав свою рубашку к груди, я медленными шашками направилась к выходу.
Еще не преодолев и половину пути, дверь открылась, и Виктор вошёл в комнату.
— «Тетя Нина, ты куда?» — удивленно спросил он.
— «Где фотки?» — не отвечая на его вопрос, спросила я.
— «Вот, на, возьми», — протянул мне конверт.
Оторвав руку с рубашкой, прикрывающую мне грудь, взяла его и молча пошла на выход из комнаты.
— «Тетя Нина, тебе понравилось, нормально все получилось? Тебе было хорошо?», — спросил он меня в след.
Но я молчала, что я могла ему ответить. Чувство стыда и унижения давило на меня непосильной ношей. Как я могла до такого докатиться.
— «Тетя Нина, ты вернёшься?», — уже в коридоре донесся до меня его голос.
Я, молча, закрыла дверь в ванную комнату. Всё больше я ни шагу не ступлю к нему в комнату. Как хорошо, что его мать последний раз сегодня пошла в ночную смену в этом месяце. А там приедут мои.
При воспоминании о моём муже и детях сердечко сжалось и заныло. Ой, какая я глупая, как я так могла поступить.
Приняв душ и приведя себя в порядок, прикрывшись полотенцем, я вышла из ванной комнаты. На пороге своей комнаты стоял Виктор и с улыбкой смотрел на меня. Я, встретившись с ним взглядом, опустила глаза и пошла к двери своей комнаты.
— «Тетя Нина, так ты ко мне не прейдёшь? Мама же сегодня последнюю ночь работает», — произнес он, когда я взялась за ручку двери.
— «Нет, Витя, больше я к тебе не прейду. Никогда не прейду. Всё давай на этом закончим, поиграл ты со мной и хватит. Будем считать это небольшим недоразумением. Да и вообще ничего между нами не было», — сказав это, я закрыла за собой дверь.
— «Но как хочешь», — донеслось мне в след.
Мне даже не было интересно смотреть на фотографии, которые принёс Борис. Мной охватило какое-то безразличие и опустошённость. Я думала, что у меня любовь к этому маленькому созданию, а оказывается, нет, обыкновенный разврат. И как он мог меня предать, отдать другим, пользоваться мной, пользоваться, как последней уличной девкой, а я делала всё для него...
Я лежала в постели, но сон не приходил. Вспоминая всё происшедшее в течение дня, вспоминая до мельчайших подробностей, до всех тонкостей, всё то, что со мной делали, мне становилось страшно, стыдно за себя. Да и вообще за эту неделю я испытала и опробовала то, о чём даже было страшно подумать в самом кошмарном сне. Из порядочной женщины – стала шлюхой, доступной, публичной женщиной.
Дремота потихоньку подкралась, и мои мысли растворились в царстве Морфея. Как ни странно, но мне снились эротические сны. Более того, я принимала участия в каких-то оргиях, в самых изощрённых сексуальных фантазиях каких-то личностей. Но потом до меня дошло, что это Витя со своими друзьями проделывает надо мной эксперименты. Самое страшное было в том, что меня не подвергали насилию, я сама с большим удовольствием принимала участие в этом деле. Мне доставляло удовольствие чувствовать себя падшей женщиной, быть доступной для всех. Сама ситуация доступности моего тела для большого количества самцов, вызывала у меня огромное сексуальное возбуждение. Сколько я проспала, не знаю, но проснулась, когда уже светало, от какого-то сильного внутреннего беспокойства и сильного сексуального возбуждения.. Внизу живота тянуло, ныло, соски возбужденно торчали. Невольно пальчики коснулись промежности, дотронулись до губок, начали ласкать их. Возбуждение было так сильно, что я не знала, что делать, как погасить пожар, разгоревшийся у меня внутри.
Я встала, накинула на себя халатик, вышла кухню, выпила водички, но страсть не покидала, а только желание становилось все сильнее и сильнее. Полностью захватывало мой разум, делало меня безумной. Я хотела мужика, мне всё равно какого, лишь бы мужика у которого есть член. Достав бутылочку водки, я выпила несколько рюмок, с надежной на то, что это наваждение оставит меня, отступит безумие. Но не тут, то было. Оно разгорелось ещё с большей силой. Сексуальная энергия безудержно рвалась наружу.
Походив по коридору, я тихонечко подошла к Витиной двери и приоткрыла её. Он спал, разбросав руки и ноги в стороны на спине, абсолютно голый. При виде его обнаженного тела мой рассудок отключился, словно каким-то невидимым магнитом меня потянуло к этому молодому самцу. Не контролируя себя, открыла дверь и вошла в комнату. Тихонечко подошла к кровати, наклонилась над спящим любовником, рука самопроизвольно дотронулась до члена. Он был маленький, мягонький на ощупь. И вдруг не ожидая сама от себя, я потихоньку забралась на кровать, наклонилась над ним и коснулась его губками, затем язычком. Приподняв рукой, мои губки охватили нежную плоть. Я начала нежно ласкать её. Восхитительный запах источало молодое тело, половой орган.
Под моими ласками плоть во рту начала увеличиваться. Красавиц принимал своё боевое положение. Расстегнув пуговки халатика и сбросив его на пол, взяв член в руку, стала ласкать бархатистой головкой свой торчащий сосочек. Волна блаженства и сладострастия при каждом их прикосновении разливалась по телу. Я даже не обращала никакого внимания на дыхание любимого, не знала, спит он или нет, мне было все равно. Только одно, удовлетворить свою страсть и больше ничего. И вот опять член обхвачен моими губками, голова совершает движения имитирующее половой акт, пальчики бродят по клитору, теребят, гладят его.
Но этого мне мало. Волны возбуждения накрывают меня, влагалище налито соками и маняще раскрыло губки, как раковина свои створки. Не в силах больше терпеть, я приподнимаюсь над его телом и, расставив ножки, сажусь на член, направляя его рукой в пещерку. И вот он внутри моего животика. Ой, какое-то это блаженство чувствовать внутри эту изумительную железную плоть.
Мои руки сжимают грудь, сосочки, бедра всё быстрее и быстрее начинают двигаться. Мне хорошо, ой, как мне хорошо. Горячая, огромная волна накатывает на меня, обрушивается с невероятной силой. Тысячи молний разлетаются по всему телу. Но вот волна немножко отходит, отпускает меня, но вдруг опять с невероятной силой набрасывается, крутит, швыряет, бросает в омут сладострастия.
Сколько это продолжалось, мне трудно сказать, но я пришла в себя сидя верхом на Викторе и упершись руками в постель. Мои волосы касались его лица, две мокрые от пота большие груши грудей безвольно колыхались в такт моему тяжёлому дыханию. Витины глаза были открыты и с любопытством смотрели на меня.
— «Ты же сказала, что больше не прейдёшь ко мне?», — сквозь пелену донеслось до меня.
Я ничего не ответила. Мне было нечего ему сказать. Положение было не двусмысленным. Взрослая женщина попала под чары юного создания, и теперь она в его полном распоряжении. Как маленькая собачка бегает за своим хозяином. Хода назад уже не было. Меня пугало только то, что он мог отказаться от меня, потерять ко мне интерес.
Чем больше занималась с ним половой жизнью, тем сильнее привязывалась к нему, тем сильнее росло чувство, желание, чтобы он мной обладал. С каждым потоком его семени в моё чрево, любовь разгоралась всё сильнее и сильнее.
— «Ты кончила, а я теперь как?»
— «Витенька, как мне сделать, что бы тебе было приятно?»
Не отвечая на мой вопрос, он встал с кровати, взял за руку и молча, увлек меня за собой в коридор. Подойдя к входной двери, повернув ключ в замочной скважине, он открыл её. Моё сердечко сжалось от ужаса, трепетно забилось. Я знала, что его мать иногда выгоняла его голым на лестничную клетку за малейшую провинность. Закрывала за ним дверь, и он потом слёзно молил прощение, а она стояла с самоудовлетворённой улыбкой, наслаждаясь своей властью над ним, его унижением. Неужели и он это хочет сделать со мной? Мои ножки подкосились. Я жалостно посмотрела на него.
— «Я хочу тобой попользоваться на лестничной клетке», — сказал он, отвечая на мой немой вопрос.
— «Витенька, нас же могут увидеть соседи»
— «Не бойся, не увидят, ещё очень рано, да и дверных глазков на нашей лестничной клетке нет», — ответил он, не терпя ни малейшего возражения.
— «Пошли, пошли», — повлек он меня за собой.
И вот я голая, босыми ножками, ведомая за ручку выхожу на лестничную площадку. Хорошо, что мы жили на последнем этаже, шанс попасться был минимальный, но всё равно ужас сковал меня.
— «Стань раком», — громко скомандовал он.
Я безропотно наклонилась, только тихо прошипев:
— «Витинька, тиши, а то нас могут услышать»
Но он не вразумил моей просьбе, а только ещё громче сказал:
— «Попку разведи, а то туда не долезешь»
И я покорно, взявшись ручками за ягодицы, развела их в стороны, раскрыв ему для доступа обе дырочки. Он плюнул на пальцы, смочил анальное отверстие слюной. Бесцеремонно надавил на сфинктер и проскочил внутрь, преодолевая упорное сопротивление моей уже далеко не девственной попки, вызвав легкий стон.
— «Расслабься, что сжалась, как целочка»
— «Витенька, мне там больно, не надо туда», — только и смогла тихо простонать я.
Он, конечно, не услышал мои мольбы и просьбы. Его палец стал всё грубее и грубее орудовать, растягивая упругие мышцы. Но напряжение их не спадало, они продолжали с силой сжимать ему палец, не позволяли ввести что-то большее.
— «Давай, давай, расслабься. А то будем тут стоять до вечера»
Я постаралась, как могла расслабить мышцы промежности, но у меня это не сильно получилось. И вот уже второй пальчик пытается проникнуть внутрь моей плоти. Слёзки наворачиваются у меня на глазках, резкая боль пронизывает промежность. Вспоминая роды, начинаю глубоко дышать ртом, стараюсь расслабить промежность. И вот они уже пляшут внутри, не встречая сильного сопротивления. Стенки анального отверстия растянуты, готовы к приёму гостя.
Головка коснулась нежной плоти влагалища, пройдя пару, раз вверх вниз по расщелине между ягодиц, уперлась в анальное отверстие и уже пытается проникнуть внутрь, вызывая резкую боль, такую, что хочется плакать.
— «Витенька, мне больно, не надо туда», — тихо шепчу, боясь вызвать у него неудовольствие моими возражениями.
Но он, ничего не отвечая, берет когда-то неприступную крепость, резко проникая на всю длину члена. А мне остаётся только упереться руками в перила, и ждать окончание глумления. Взрослая, голая тётка, стоит босыми ножками на кафеле лестничной клетки, согнувшись раком, а юнец трахает её в задний проход. Такого даже в кошмарном сне трудно представить. Мои белоснежные сиски, увенчанные темно-коричневым ореолом с торчащими сосочками, болтались, как две огромные груши в такт его движению. Самое интересное, что сама эта ситуация риска стала заводить меня, вызывать какое-то острое, похотливое чув
Мне стало страшно. То сексуальное возбуждение, которое появилось у после удовлетворения любимого, мгновенно улетучилось. Более того, я вся сжалась в комочек в прямом и переносном смысле, готовая провалиться сквозь землю. Моё состояние не осталось незамеченным, Витя приподнялся, обнял меня, нежно поцеловал в щёчку, шейку и сказал:
— «Ну, что ты дурочка так испугалась, все будет хорошо. Не бойся. Расслабься. Не девственности тебя же собираются лишать»
— «Витенька…», — только и смогла произнести дрожащим, со слезами на глазках испуганным голоском.
— «Не бойся, не бойся, всё будет хорошо…», — сказав это, он, одел на голое тело, спортивные штаны, выключил в комнате свет и пошёл открывать дверь.
Меня не то, что била дрожь, я была в полуобморочном состоянии. Два раза, за один день, побывать в таких переделках — это уже слишком. Да и не могла я смириться с тем, что со мной обращаются, как с последней шлюхой. Всё нутро протестовало, кричало, пыталось вырваться наружу. Хотелось закричать, отругать их, как шкодливых котят. Как они так могут вести с взрослой, порядочной женщиной, которая годиться им в матери. Но ситуация сложилась так, что я должна молчать и повиноваться. Другого выхода у меня не было…
И вот дверь отварилась, и я всеми фибрами своей души почувствовала, как они заходят в комнату. Я вся сжалась и ещё сильнее натянула на себя простынку.
— «Давай раздевайся, вещи положи на стул», — как гром среди ясного неба раздался голос Виктора.
— «Витя, я ничего не вижу, давай хоть на минутку включим свет»
— «Нет, раздевайся в темноте, на ощупь, мы как с тобой договаривались»
— «Ну, ладно», — раздался его неодобрительный возглас и он начал снимать с себя одежду..
Витя быстро снял штаны и юркнул ко мне на кровать. Обнял моё дрожащее тело, прижался и тихо шепнул на ушко:
— «Не бойся зайка, всё будет хорошо. Я тебя люблю»
А потом, повернувшись в сторону друга, произнёс раздражительно:
— «Ну, что ты там копаешься, как баба беременная»
— «Сейчас Витя, сейчас, вот только трусы сниму…»
И вот под весом его тела скрипнула кровать, его рука, через простынку, дотронулась до моего бедра. Это прикосновение вызвало неожиданную реакцию, я дернулась, как поражённая электрическим током. Хмель, который ещё до этого присутствовавший в моей голове улетучился моментально.
— «Что это она так дёргается?»
— «У тебя руки, наверное, холодные», — ответил за меня Виктор.
— «Да нет, нормальные»
Я обняла и прижала Витину голову, с тайной надеждой в голосе шепнула ему на ушко:
— «Витенька, я не хочу…»
Но его губы слились с моими губами в поцелуи, не дав закончить фразу. Поцелуй его был так страстен, что у меня перехватило дыхание. Он меня никогда так не целовал.. В этом поцелуе было всё, всё выражение отношения ко мне.. Любви и страсти, страсти и желание любимой женщины… Мне ничего не оставалось, как ответить ему взаимностью, не обращая внимания на чьи-то руки, которые бесстыдно задрали простынку до пояса и начали ласкать мои ножки. Я лежала на левом боку, обняв любимого, немножко притянув к себе коленки, несколько отставив свой нежный задик. Для меня не существовало ничего кроме губ моего любимого, я только чувствовала их, его дыхание, его запах, запах молодого, возбужденного самца, который желает свою самку. Я не слышала, не хотела чувствовать, как другие, чужие руки, блуждали по моим ножкам. Стали ласкать попку, трогали сзади губки влагалища, пальчики пытались медленно приоткрыть их, добраться до входа, ведущего в глубину животика.
И вдруг, как удар ножа, я почувствовала горячий язычок на половых губках. Он был раскаленный от страсти и влажный, острый, как бритва и стремительный, как змея. Ножки и моя попка инстинктивно сжались, пытаясь, уклонится от этого смертельного для меня удара. Но он, словно горная река стремительно несся по ущелью, расширяя его и все препятствия, преодолевая на своём пути. Сверлил, как бур анальное отверстие, пытаясь проникнуть внутрь, вызывая кратковременные задержки дыхания и конвульсивные сокращения мышц животика. Я почувствовала, что это была ласка, от которой нельзя скрыться, спрятаться, убежать. Это бесстыдная, желанная ласка.. Сил сжимать ягодицы, уклониться от неё, прекратить победную поступь язычка, я уже не могла, не могла отказаться от этого, мне стало стыдно.. Эти нескромные, наглые, бесстыдные ласки другого, чужого мне мужчины для меня были так же приятны, если не больше, чем Витины.
Я поняла, что пропала, когда потихоньку, самопроизвольно, подсознательно начала приподнимать ножку и отводить её в сторону, допуская Бориса к самым запретным и интимным местам своего тела, для самых изощрённых ласок. Вдруг вырвался тихий, протяжный стон, когда чужой язычок и губки, нежно лаская влагалище, добрались до бугорка плоти, из которого исходит внутренний венчик, сжали его, потянули не себя, облили испепеляющим пламенем. Нежно зубки сжали тайный бугорок, губки сделали сосательное движение, от которого он под их лаской стал набухать, твердеть всё больше и больше. Потом бросили, потом снова схватили, потянули, начали теребить, как колокольчиком. У меня перехватило дыхание, стало трудно дышать, под этой лаской я задыхалась. Ещё сильнее прижала Витю к своей груди, тяжело дыша, стала шептать ему ласковые, тёплые, нежные слова, покрывая лицо поцелуями.
И вот уже лежу на спинке, прижимаю к своей груди голову любимого, а две чужие мне руки разводят, поднимают мои ножки верх, не вызывая у меня даже малейшего намёка на сопротивление. Ещё секунда и я чувствую, как чья-то бархатная головка нетерпеливо рыщет, тыкается, не может найти и попасть в заветную дырочку влагалища.
— «Ну, что же он такой неумелый, там же всё раскрыто, всё готово для приёма гостя», — проносится у меня в голове, не думая ни о чём, а только видимо об удовлетворении своей страсти.
Моя ручка опускается вниз, и два пальчика разводят половые губки в стороны, открывая вход в глубину животика. И тут его член, блуждавший в канавке моих ягодиц, как копьё, одним ударом пронзил меня, проникнув в самую глубину животика, вырвав из моей груди сладострастный стон, крик моего падения. Как я могла застонать под ласками чужого, не любимого мной, более того, совершенно незнакомого мне, молодого самца. Позор, какой позор. Но это только мимолетно пролетело у меня в голове, и я ещё сильнее прижала Витину головку и тихо застонала:
— «Витечка, мой любимый… Мой хороший…»
Потом ещё удар, ещё… Пылающий огонь загорелся внизу живота, пылающий огонь страсти, испепеляющий и все сжигающий на своём пути. Моё влагалище, судорожно сжимаясь в конвульсиях, шло навстречу молодому, крепкому члену..
— «Ой, ой, ой…», — непроизвольно вырывалось у меня из груди и разносилось по всей комнате с каждым ударом этого мощного инструмента.
Вдруг Борис задергался, издал какой-то нечленораздельный звук, и потоки спермы, брызнули мне внутрь животика, не погасив, а наоборот ещё больше усилив, разгоревшийся внутри огонь страсти. Пожар был в полном разгаре, меня всю трясло, я сходила с ума от желания, а член Бориса безвольно выскользнул из моего чрева.
— «Витечка, миленький…», — застонала я, пытаясь затащить на себя моего любимого.
Но он почему-то медлил, не спешил доставить мне удовольствие, погасить пылающий огонь любви, наслаждаясь моим падением, страстью, похотью, податливостью, делая вид, что он не понимает в чём дело.
— «Тебе, что плохо», — удивленно, с некоторым сарказмом спрашивает он меня.
Я не могу, меня всю трусит, готова кусаться и царапаться, готова на всё лишь бы добежать, завершить забег. Тяну его на себя, сладострастно шепчу:
— «Витечка, миленький, я хочу тебя. Ну, пожалуйста, мой дорогой. Возьми меня. А то я сейчас умру»
Но он не желает лечь на меня, а, поворачиваясь на спину, влечет меня за собой. Ой, как я не любила эту позу, когда женщина находится сверху, считала её унизительной. Выхода нет, и вот, я, расставив ножки, сижу верхом на любимом и судорожно, дрожащей от нетерпения и страсти рукой, пытаюсь вставить его член во влагалище. И вот она долгожданная радость, вся внутренность моего животика заполнена любимой плотью. От судорожных движений моего таза огонь страсти разгорается всё сильнее и сильнее. Витя ласкает мне грудь, мнёт сосочки, оттягивает их. Он чуть приподнимается, хочет поцеловать сосочек. Моё тело идет ему навстречу и вот его губки обхватывают нежную плоть, совершают сосущие движения.
Руки обхватывают меня за спинку, и крепко прижимают к себе. Его губки покрывают меня поцелуями, горячими, страстными. И вдруг я чувствую прикосновение чужых губ к моей попке. Они, бесстыдно целуя её, продвигаются к расщелине, ложбинке между половинками. И вот бесстыдный язычок касается анального отверстия, так бесстыдно раскрытого и выставленного на показ из-за моей позы, сверлит его, пытаясь попасть внутрь. Мне стыдно, я не могу, я всецело отдана любимому. Пытаюсь выпрямить тело, разогнуться, уйти от этой ласки, но Витины руки крепко держат меня, не позволяя этого сделать. И вот уже назойливый, бесстыдный пальчик, смазанный чем-то, помассировав розочки запретного входа, нагло проскочил внутрь, и совершает вращательные движения, массируя и расширяя её, видимо для более толстого гостя.
Моё сердечко сжалось от предчувствия глумления, которое они хотят совершить надо мной.
— «Витенька, пусти меня, я так не хочу, мне больно», — умоляюще прошу своего ненаглядного.
— «Ну что ты глупенькая. Потерпи, я хочу, чтобы тебе было приятно. Тебе будет хорошо, вот увидишь»
— «Мне так неприятно, мне будет больно», — шепчу я в ответ, с надеждой на его милосердие.
Но Витя неумолим, не хочет отказаться от задуманного плана. Только ещё крепче и страстнее он прижимает меня к себе, не даёт возможности изменить мне позу, убрать оттопыренную попку, от наглых, унизительных ласк своего друга. И вот уже второй пальчик поместился в этом крошечном отверстии. Они танцуют, резвятся, обследуют стенки анального отверстия, наслаждаясь его упругостью и эластичностью, всё больше и больше расширяя её.
— «Витенька, ну, пожалуйста, прошу тебя», — почти слезно молю, чувствуя, как уже головка члена ласкает подготовленную для него анальную дырочку.
— «Всё будет хорошо, тебе понравиться, потерпи», — с дрожью в голосе шепчет он в ответ.
— «Ви…», — не даёт закончить мне фразу резкий прорыв головки в моё чрево.
Слезки обиды и унижения тихонечко потекли по моим щёчкам. Меня трахают, как последнюю сучку, как последнюю блядь во все дырки. Так мне и надо, я сама допустила до этого, позволила так со мной обращаться.
Два мощных поршня накачивали меня, двигаясь в моём чреве, и мне оставалось, только терпеть это унижение и получить от всего происходящего со мной удовольствие.. Но разве можно говорить об удовольствие, когда моя промежность разрывалась. Мне так не было больно даже во время родов. И я поняла, что если сейчас не расслаблю мышцы промежности, то они меня разорвут на две половинки.
Немного привыкнув к боли, находящемся у меня в попке и влагалище членам, я стала осторожненько двигать тазом, идя навстречу молодой, желанной плоти. Ощущение было необычное. Промежность мою распирало, разрывало, не давало возможности попытаться как-то напрячь мышцы. Помня ещё с детства, когда мне делали клизмы, чтобы облегчить своё положение я стала дышать через рот, глубоко вдыхая воздух. Мне с каждым вздохом становилось всё легче и легче. Резкая, разрывающая промежность боль, постепенно переходила в тянущую, обволакивающую, сладострастную, заставляющую мою попку ещё с большей яростью двигаться навстречу стальной, разрывающей плоти.
— «Тебе хорошо, зайчик?», — тихо шепнул Витя.
— «Да, мой милый», — ответила я, с некоторым запозданием, хотя большого удовольствия в этом я не видела. Как я могла сказать нет своему любимому, если ему это нравится, и он этого хочет.
— «Вот видишь, а ты боялась, моя шлюшка», — с улыбкой и нежностью в голосе произнес он.
Темп движения всё нарастал, и вот мощная струя Витиной спермы обожгла мне внутренности живота, его тело задергалось, хватка цепких рук ослабла, позволяя мне изменить позу и отказаться от анального секса. Его расслабленное тело безвольно лежало подо мной, а член друга продолжал своё бесстыдное действие с моей попкой. Он, то полностью выходил из неё, то нежно касаясь входа, резво врывался внутрь, не встречая ни малейшего сопротивления, вызывая у меня при каждом проникновении вырывающиеся из груди вздохи.
Какое-то тянущее, внутреннее желание и сексуальное неудовлетворение разгоралось внутри моего чрева. Как ни странно, но сама ситуация заводила меня, распыляла чувства, но я никак не могла кончить. Их грубые действия несколько сбили, никак не позволяли войти в колею, хотя грудь налилась и висела, как две пудовые гири, соски торчали, как рожки у козочки, а внизу живота все горело, ныло, просило выхода. И мне ничего не оставалось делать, как просунуть ручку между ног, и моим пальчикам занять место Витиного члена, яростно теребя клитор, лаская влагалище, пытаясь довести себя до оргазма. Моя грудь раскачивалась, словно маятник, кончики сосочков каждый раз касались Витиного тела, отзываясь резкими всплесками приливами сексуальной энергии в глубине животика. Но мне этого было мало, я пальчиками второй ручки коснулась сосочка груди, сильно сжала его, начала крутить, тянуть, мять.
И вот мой насильник всё глубже и глубже проникает в меня, прижался бедрами к моей попке, погружая в неё полностью член, издал нечленораздельный возгласы. А пальчики моей ручки в ответ ещё сильнее затеребили клитор, до боли сжали сосочек. Их страстные действия были обречены на успех. И вот, наконец-то, откуда-то из нутрии накатила волна, закружила, подняла до небес, бросила в бездну..
Тело всё задрожало, задёргалось, из горла раздался истошный, сладострастный крик и я без сил рухнула на Витино тело, крепко прижав его к кровати. А член в попке всё продолжал свою пляску, издавая хлюпающие, чавкающие звуки.. Она с готовностью принимала его, не оказывала никакого сопротивления. Была раскрыта, как и влагалище, абсолютно доступна для любого проникновения. Головка полностью выходила, а затем радостно врывалась в готовое для любви отверстие. Мышцы сфинктера так были натружены и устали, что совершенно не сжимались, оставляя открытым вход для проникновения, но все, равно доставляя головки члена несказанное удовольствие от крепких объятий. Вдоволь, наигравшись податливостью моей дырочки, и он вскоре затих, выскользнул из разработанного отверстия, выплюнув напоследок изрядную порцию спермы в прямую кишку. Лежа на Вите, я чувствовала, как она стала вытекать из неё, капая крупными каплями на простынку, стекая по внутренним сторонам бедер.
— «Ты меня так раздавишь. Задушила совсем», — через пелену этих грустных мыслей, услышала голос Вити, который сделал попытку выбраться из-под меня, дождавшись, когда его друг кончит.
И вот я лежу, разбросав руки и ноги в стороны, чуть прикрыв обнаженное тело простынкой. Я не то, что устала, я просто без сил. Мне хорошо, умиротворение переполняет мою душу, нахожусь в прострации, абсолютно не чувствуя реальности происходящего. То нервное и сексуальное напряжение, которое испытала я сегодня, разрядились, успокоив меня. Волна оргазма спадала, и с её спадом приходило чувства позора и унижения.
Как в тумане, кто-то берет мои ножки под коленки, тянет на край кровати, раздвигает их, поднимает вверх. У меня совершенно нет сил ни то, что сопротивляться, но даже вымолвить слово. Мой ручки только натягивают на голову простынку, закрываясь от окружающей действительности, как страус. Мне даже безразлично, кто это, чья головка члена начинает ласкать моё ущелье, ища вход в пещерку. Приятная, тянущая истома появляется внизу животика, но мне кажется, что это происходит не со мной или даже во сне. Цветок любви полностью раскрыт, расслаблен, но всё равно начинает реагировать на ласки, потихонечку тянутся навстречу ласкающей плоти, хотя очень устал и натружен от сегодняшних приключений. Там всё раскрыто, мокро, скользко и неубрано после любовных наслаждений, поэтому стержню любви не составляет, большого труда побывав в одной дырочке, резко перескочить в другую, не встретив на пути ни малейшего сопротивления.
— «Ну, хватит, дай и мне, присосался, что не оторвешь», — слышу сквозь дремоту Витин голос.
— «Подожди, дай кончить»
Судорожные сокращения члена и выстрелянные порции спермы всё больше и больше раздувают огонь любви между ножек. И когда они почувствовали крепкие руки любимого, то страсть и желание вновь возобладала мной. Вот его член проникает в попку, ласкает её, изнывает от наслаждения от сжатия упругими мышцами. Да, этот вход всё равно узок, в отличие от влагалища, и доставляет ему видно огромное удовольствие, так как он игнорирует мою пещерку любви и придается содомскому греху.
Нет, я не смогу так кончить, получить удовольствие, как ты. И как, будто слыша мои мысли, его пальчики начинают ласкать влагалище, теребя нежненько клитор, прорываясь внутрь чрева, то одним, то двумя, то тремя пальчиками.. Старается просунуть их, как можно глубже, дотронуться до чего-то запретного. Вот уже его маленькая ручка пытается проникнуть внутрь, вызывая приятную, ноющую боль. Мои гениталии возбуждены и бедра делают попытки движения ему навстречу. Ой, как я хочу, его… Волна желания накрывает меня с новой силой. Я, начиная интенсивно двигать попкой, идти ему навстречу. Но он резко вытаскивает член и его руки ослабевают хватку моих ножек, позволяя им опуститься на пол. Но я их не опускаю, держу задранными вверх, я хочу его, как он может меня бросить в такую минуту.
— «Хочешь ещё её, она вся дрожит от желания», — раздается его голос, обращённый к Борису.
Ой, как мне стыдно, мой любимый разогрев, возбудив, раскрыв, как раковину отдаёт другому, как вещь, как ненужную ему вещь. Я закрыла лицо руками, прижав к ним ладошки, хотя в этом не было никакой необходимости, вокруг стояла кромешная темнота, да и оно было накрыто простынкой, но ножки не опустила. Они так и остались задранными вверх и разведёнными в стороны, ожидая неизвестно чего, готовые принять любого, кто доставит мне удовольствие, доведет до оргазма.
— «Конечно», — раздался радостный, возбужденный голос.
Чужие, крепкие руки держат лодыжки моих ног, твердый, каменный стержень скользит между ножек. Нет, я не хочу так, как мне стыдно, как я докатилась до такого. Но он не входит внутрь, он бродит по окрестностям, распыляя всё больше и больше мою страсть. Ну почему он не входит в меня, почему игнорирует. Губки влагалища жадно ищут головку, пытаются схватить, затащить в норку, но всё безуспешно. Я даже не заметила, как уже мои руки, а не его, держать ножки под коленки и влагалище пытается поймать ускользающий член, избегающей встречи с пещеркой.
Если бы, он протянул ещё немножко, и головка его члена не коснулась нежных возбужденных, истекающих соком стенок влагалища, я бы, наверное, умерла. Но вот этот стальной стержень медленно, как бы нехотя входит внутрь.. Подхватив мои ножки, и положив их на плечи, он с яростью начинает проникать в норку, стараясь, углубиться, как можно дальше. Ноги поднимаются всё выше и выше, сгибая меня пополам. Мне становится тяжело дышать, я сейчас задохнусь. Никогда в жизни не занималась гимнастикой, а тут … И вдруг тысячи, миллионы молний пробежали по моему телу, заставав прогнутся так, чуть не свалив Бориса с ног, затряслась и издала протяжный крик, рев раненой волчицы, от которого задрожали стекла в окне…
— «Тихо, ты, что с ума сошла…», — прошипел он, закрывая ладошкой мне рот. Но мне было всё равно, я летала где-то в облаках, была на седьмом небе. Да, такие нагрузки в моём возрасте уже, наверное, противопоказаны. У меня не было сил пошевельнуть не ручкой, ни ножкой. Лежала на спине, разбросав ноги и руки в стороны, отключившись от происходящего. Из этого состояния меня вывел голос Виктора:
— «На, возьми полотенце, хоть подотрись, а то течет из тебя, как вода из крана»
И положил мне на животик холодное, мокрое полотенце, но я даже не прореагировала.
— «Да, они уже успели сходить в ванную помыться», — промелькнуло у меня в голове.
Но у меня не было, ни сил, ни желания убирать следы любви с промежности. Поэтому к его словам осталась равнодушной, продолжая лежать без движения.
— «Ну, что давай одевайся и домой, а то твоя мамаша уже, наверное, в розыск подала. Я телефон отключил, что бы она нас своими звонками не отвлекала. Давай, собирайся, а то вдруг припрётся»
— «А я, то думаю, чего это она не звонит?»
— «Куда я сунул трусы свои, вот хохма будет, если без них домой приду. Маманя, у меня, как Штирлиц, всё за мной следит.. Никакой личной жизни. А тут такой классный повод ей дам, так она меня вопросами забодает, на дыбе повесит, но выяснит, где я их потерял»
И они вдвоем в темноте начали шарить по квартире в поисках пропажи. Но по их переговорам, я поняла, что пропажу они не могут найти.
— «Витя, давай свет включим, а то так не найдем…»
Эти слова, как удар плети привел меня в чувства. Я судорожно по постели начала рыскать в поисках простынки, найдя ее, быстро накрылась с головой, оставив оголёнными только ступни ног. Это я успела сделать вовремя, так как в следующую секунду квартиру озарил яркий свет.
— «Ты что, зачем свет включил, мы же договаривались», — громко выругал Бориса Витя.
— «Да она с головой накрыта, всё равно её не видно. Ух, ты, какие у неё ножки маленькие. Меньше, чем у моей мамани, размер где-то 35, не больше»
И он подошёл, сел на кровать и дотронулся до моих ступней. Я судорожно подтянула коленки к животику, стараясь спрятать их от его взгляда под простынку. Но не тут-то было.
— «Куда ты убегаешь, иди сюда, сучка», — сказав это, он крепко взял за левую ножку и потянул к себе, освобождая её, от покрова простыни.
— «И ножки, какие красивые, ни одного волосика нет, не то, что моя маманя, развела растительность на ногах, как у обезьяны. У неё даже жопа вся волосатая. Я как-то видел её, когда она переодевалась. А тут, даже педикюр есть, вот тетка классная, как следит за собой», — приговаривал он, гладя по ножке и поднимаясь всё выше и выше.
— «Что он делает, почему молчит Витя, где он, почему бросил меня», — бешено бегали мысли у меня в голове.
Я его действия становились все наглее и наглее. Вот уже оголена моя оттопыренная попка, его рука, лаская, бродит по моим бедрам. Я пытаюсь уклониться от него, одернуть простынку, на что он нагло заявляет:
— «Так, успокойся, будешь дергаться, сдерну простынку и посмотрю, что тут за цаца лежит. А ну ляг на спинку и ножки расставь, я хоть посмотрю, куда свою драгоценную влагу сливал, а то в темноте я и не понял»
От страха, что с меня сейчас будет сдернута простынка, и я окажусь незащищенной перед взором этого хама сжалось всё внутри. Коленки инстинктивно сделали попытку движения к животику, но он резко дернул за левую ногу и сказал:
— «Ты, что не поняла, сучка. Быстро, как в гинекологическом кабинете легла. Дай дядя врач тебя посмотрит. Вообще так, на раз, два, три я с тебя сдергиваю, простыню. Раз, два…»
И я медленно начала поворачиваться на спину, подтягивая простынку к животику, обнажая себя по пояс, делая себя доступной для обзора своих прелестей.
— «Вот, молодец, а ножки чего не развела, как я увижу твою пиздёнку? Быстренько согни ножки в коленках и разведи в стороны», — произнес он с чувством победителя, покорителя беспомощной, униженной женщины.
Что мне оставалось делать, как подчинится его команде. И нехотя, медленно ножки сгибаются в коленках и расходятся в стороны, открывая на всеобщее обозрение самое интимное место у женщины. Я лежу, как на гинекологическом кресле, только вместо врача это любопытное, малолетнее создание, которое ощупывает, лезет внутрь моих прелестей.
Он берет двумя руками за половые губки и разводит их в стороны, тем самым открывая вход во влагалище. Сильно сжимает их пальцами и тянет с разные стороны с такой силой, что мне становиться больно. Но я благоразумно не произношу, ни звука.
— «Да, отличная пиздёнка, а разработали мы её как. Да, и очечко супер», — произнося это он, засовывая пальчик в мою попку. Смазка из спермы и слюны и расслабленность сфинктера способствуют беспрепятственному его проникновению туда, но всё равно из моей груди раздаётся только тихий протяжный стон.
— «Что, сучка, нравится!»
— «Ладно, Боря, хватит издеваться над бабой. Вот твои трусы, давай домой»
С большим неудовольствием он вытащил палец и произнес, вытирая его о внутреннюю поверхность моей ноги:
— «Да, жалко, что мамаша сейчас кинется меня искать, то бы я ещё с удовольствием пару палочек бросил. Ну, что подружка, понравилось? У тебя что писка, что попка класс, а сосешь ты вообще здорово! Надо ещё разок тебя в подвальчик сводить»
— «Молчишь, значит понравилось. Если что, звони. Буду ждать!»
Борис стал быстро одеваться, боясь наказания матери за то, что так поздно придет домой, продолжая комментировать пошлыми словами мои прелести. А я всё так и лежала на всеобщем обозрении с расставленными ногами и выставленными на показ разработанными, натруженными гениталиями.
— «Ну, ладно, пока, я пошел. Давай, красавица»
— «А фотки, прошипела я не своим голосом из-под простыни?»
— «А да, совсем забыл. Возьми Витя, отдашь ей», — и я услышала шелест вытаскиваемой из кармана бумаги.
Конец восьмой главы
Глава девятая
У меня, с души свалился камень, когда услышала, что Витя за ним в коридоре закрывает дверь. Всё, закончился мой кошмар. Больше вообще даже мыслить не буду, чтобы заняться такими греховными действиями, как изменять мужу. Всё, отныне, я порядочная женщина, достойная жена и мать.
Не дождавшись, когда Виктор вернётся в комнату, я встала, ладошкой руки закрыла вход влагалища, из которого сразу по ножкам побежали следы любовных утех этих двух маленьких самцов, перемешенных моими соками. Ноги предательски дрожали, промежность ныла. За такой короткий промежуток времени, который показался вечностью, меня, отделали так, что я с трудом передвигала ноги. Прижав свою рубашку к груди, я медленными шашками направилась к выходу.
Еще не преодолев и половину пути, дверь открылась, и Виктор вошёл в комнату.
— «Тетя Нина, ты куда?» — удивленно спросил он.
— «Где фотки?» — не отвечая на его вопрос, спросила я.
— «Вот, на, возьми», — протянул мне конверт.
Оторвав руку с рубашкой, прикрывающую мне грудь, взяла его и молча пошла на выход из комнаты.
— «Тетя Нина, тебе понравилось, нормально все получилось? Тебе было хорошо?», — спросил он меня в след.
Но я молчала, что я могла ему ответить. Чувство стыда и унижения давило на меня непосильной ношей. Как я могла до такого докатиться.
— «Тетя Нина, ты вернёшься?», — уже в коридоре донесся до меня его голос.
Я, молча, закрыла дверь в ванную комнату. Всё больше я ни шагу не ступлю к нему в комнату. Как хорошо, что его мать последний раз сегодня пошла в ночную смену в этом месяце. А там приедут мои.
При воспоминании о моём муже и детях сердечко сжалось и заныло. Ой, какая я глупая, как я так могла поступить.
Приняв душ и приведя себя в порядок, прикрывшись полотенцем, я вышла из ванной комнаты. На пороге своей комнаты стоял Виктор и с улыбкой смотрел на меня. Я, встретившись с ним взглядом, опустила глаза и пошла к двери своей комнаты.
— «Тетя Нина, так ты ко мне не прейдёшь? Мама же сегодня последнюю ночь работает», — произнес он, когда я взялась за ручку двери.
— «Нет, Витя, больше я к тебе не прейду. Никогда не прейду. Всё давай на этом закончим, поиграл ты со мной и хватит. Будем считать это небольшим недоразумением. Да и вообще ничего между нами не было», — сказав это, я закрыла за собой дверь.
— «Но как хочешь», — донеслось мне в след.
Мне даже не было интересно смотреть на фотографии, которые принёс Борис. Мной охватило какое-то безразличие и опустошённость. Я думала, что у меня любовь к этому маленькому созданию, а оказывается, нет, обыкновенный разврат. И как он мог меня предать, отдать другим, пользоваться мной, пользоваться, как последней уличной девкой, а я делала всё для него...
Я лежала в постели, но сон не приходил. Вспоминая всё происшедшее в течение дня, вспоминая до мельчайших подробностей, до всех тонкостей, всё то, что со мной делали, мне становилось страшно, стыдно за себя. Да и вообще за эту неделю я испытала и опробовала то, о чём даже было страшно подумать в самом кошмарном сне. Из порядочной женщины – стала шлюхой, доступной, публичной женщиной.
Дремота потихоньку подкралась, и мои мысли растворились в царстве Морфея. Как ни странно, но мне снились эротические сны. Более того, я принимала участия в каких-то оргиях, в самых изощрённых сексуальных фантазиях каких-то личностей. Но потом до меня дошло, что это Витя со своими друзьями проделывает надо мной эксперименты. Самое страшное было в том, что меня не подвергали насилию, я сама с большим удовольствием принимала участие в этом деле. Мне доставляло удовольствие чувствовать себя падшей женщиной, быть доступной для всех. Сама ситуация доступности моего тела для большого количества самцов, вызывала у меня огромное сексуальное возбуждение. Сколько я проспала, не знаю, но проснулась, когда уже светало, от какого-то сильного внутреннего беспокойства и сильного сексуального возбуждения.. Внизу живота тянуло, ныло, соски возбужденно торчали. Невольно пальчики коснулись промежности, дотронулись до губок, начали ласкать их. Возбуждение было так сильно, что я не знала, что делать, как погасить пожар, разгоревшийся у меня внутри.
Я встала, накинула на себя халатик, вышла кухню, выпила водички, но страсть не покидала, а только желание становилось все сильнее и сильнее. Полностью захватывало мой разум, делало меня безумной. Я хотела мужика, мне всё равно какого, лишь бы мужика у которого есть член. Достав бутылочку водки, я выпила несколько рюмок, с надежной на то, что это наваждение оставит меня, отступит безумие. Но не тут, то было. Оно разгорелось ещё с большей силой. Сексуальная энергия безудержно рвалась наружу.
Походив по коридору, я тихонечко подошла к Витиной двери и приоткрыла её. Он спал, разбросав руки и ноги в стороны на спине, абсолютно голый. При виде его обнаженного тела мой рассудок отключился, словно каким-то невидимым магнитом меня потянуло к этому молодому самцу. Не контролируя себя, открыла дверь и вошла в комнату. Тихонечко подошла к кровати, наклонилась над спящим любовником, рука самопроизвольно дотронулась до члена. Он был маленький, мягонький на ощупь. И вдруг не ожидая сама от себя, я потихоньку забралась на кровать, наклонилась над ним и коснулась его губками, затем язычком. Приподняв рукой, мои губки охватили нежную плоть. Я начала нежно ласкать её. Восхитительный запах источало молодое тело, половой орган.
Под моими ласками плоть во рту начала увеличиваться. Красавиц принимал своё боевое положение. Расстегнув пуговки халатика и сбросив его на пол, взяв член в руку, стала ласкать бархатистой головкой свой торчащий сосочек. Волна блаженства и сладострастия при каждом их прикосновении разливалась по телу. Я даже не обращала никакого внимания на дыхание любимого, не знала, спит он или нет, мне было все равно. Только одно, удовлетворить свою страсть и больше ничего. И вот опять член обхвачен моими губками, голова совершает движения имитирующее половой акт, пальчики бродят по клитору, теребят, гладят его.
Но этого мне мало. Волны возбуждения накрывают меня, влагалище налито соками и маняще раскрыло губки, как раковина свои створки. Не в силах больше терпеть, я приподнимаюсь над его телом и, расставив ножки, сажусь на член, направляя его рукой в пещерку. И вот он внутри моего животика. Ой, какое-то это блаженство чувствовать внутри эту изумительную железную плоть.
Мои руки сжимают грудь, сосочки, бедра всё быстрее и быстрее начинают двигаться. Мне хорошо, ой, как мне хорошо. Горячая, огромная волна накатывает на меня, обрушивается с невероятной силой. Тысячи молний разлетаются по всему телу. Но вот волна немножко отходит, отпускает меня, но вдруг опять с невероятной силой набрасывается, крутит, швыряет, бросает в омут сладострастия.
Сколько это продолжалось, мне трудно сказать, но я пришла в себя сидя верхом на Викторе и упершись руками в постель. Мои волосы касались его лица, две мокрые от пота большие груши грудей безвольно колыхались в такт моему тяжёлому дыханию. Витины глаза были открыты и с любопытством смотрели на меня.
— «Ты же сказала, что больше не прейдёшь ко мне?», — сквозь пелену донеслось до меня.
Я ничего не ответила. Мне было нечего ему сказать. Положение было не двусмысленным. Взрослая женщина попала под чары юного создания, и теперь она в его полном распоряжении. Как маленькая собачка бегает за своим хозяином. Хода назад уже не было. Меня пугало только то, что он мог отказаться от меня, потерять ко мне интерес.
Чем больше занималась с ним половой жизнью, тем сильнее привязывалась к нему, тем сильнее росло чувство, желание, чтобы он мной обладал. С каждым потоком его семени в моё чрево, любовь разгоралась всё сильнее и сильнее.
— «Ты кончила, а я теперь как?»
— «Витенька, как мне сделать, что бы тебе было приятно?»
Не отвечая на мой вопрос, он встал с кровати, взял за руку и молча, увлек меня за собой в коридор. Подойдя к входной двери, повернув ключ в замочной скважине, он открыл её. Моё сердечко сжалось от ужаса, трепетно забилось. Я знала, что его мать иногда выгоняла его голым на лестничную клетку за малейшую провинность. Закрывала за ним дверь, и он потом слёзно молил прощение, а она стояла с самоудовлетворённой улыбкой, наслаждаясь своей властью над ним, его унижением. Неужели и он это хочет сделать со мной? Мои ножки подкосились. Я жалостно посмотрела на него.
— «Я хочу тобой попользоваться на лестничной клетке», — сказал он, отвечая на мой немой вопрос.
— «Витенька, нас же могут увидеть соседи»
— «Не бойся, не увидят, ещё очень рано, да и дверных глазков на нашей лестничной клетке нет», — ответил он, не терпя ни малейшего возражения.
— «Пошли, пошли», — повлек он меня за собой.
И вот я голая, босыми ножками, ведомая за ручку выхожу на лестничную площадку. Хорошо, что мы жили на последнем этаже, шанс попасться был минимальный, но всё равно ужас сковал меня.
— «Стань раком», — громко скомандовал он.
Я безропотно наклонилась, только тихо прошипев:
— «Витинька, тиши, а то нас могут услышать»
Но он не вразумил моей просьбе, а только ещё громче сказал:
— «Попку разведи, а то туда не долезешь»
И я покорно, взявшись ручками за ягодицы, развела их в стороны, раскрыв ему для доступа обе дырочки. Он плюнул на пальцы, смочил анальное отверстие слюной. Бесцеремонно надавил на сфинктер и проскочил внутрь, преодолевая упорное сопротивление моей уже далеко не девственной попки, вызвав легкий стон.
— «Расслабься, что сжалась, как целочка»
— «Витенька, мне там больно, не надо туда», — только и смогла тихо простонать я.
Он, конечно, не услышал мои мольбы и просьбы. Его палец стал всё грубее и грубее орудовать, растягивая упругие мышцы. Но напряжение их не спадало, они продолжали с силой сжимать ему палец, не позволяли ввести что-то большее.
— «Давай, давай, расслабься. А то будем тут стоять до вечера»
Я постаралась, как могла расслабить мышцы промежности, но у меня это не сильно получилось. И вот уже второй пальчик пытается проникнуть внутрь моей плоти. Слёзки наворачиваются у меня на глазках, резкая боль пронизывает промежность. Вспоминая роды, начинаю глубоко дышать ртом, стараюсь расслабить промежность. И вот они уже пляшут внутри, не встречая сильного сопротивления. Стенки анального отверстия растянуты, готовы к приёму гостя.
Головка коснулась нежной плоти влагалища, пройдя пару, раз вверх вниз по расщелине между ягодиц, уперлась в анальное отверстие и уже пытается проникнуть внутрь, вызывая резкую боль, такую, что хочется плакать.
— «Витенька, мне больно, не надо туда», — тихо шепчу, боясь вызвать у него неудовольствие моими возражениями.
Но он, ничего не отвечая, берет когда-то неприступную крепость, резко проникая на всю длину члена. А мне остаётся только упереться руками в перила, и ждать окончание глумления. Взрослая, голая тётка, стоит босыми ножками на кафеле лестничной клетки, согнувшись раком, а юнец трахает её в задний проход. Такого даже в кошмарном сне трудно представить. Мои белоснежные сиски, увенчанные темно-коричневым ореолом с торчащими сосочками, болтались, как две огромные груши в такт его движению. Самое интересное, что сама эта ситуация риска стала заводить меня, вызывать какое-то острое, похотливое чув
5
2
Просмотров: 1727