Нимфодром (А что у нас под юбкой 2)

     
Иногда, особенно под ночь, желание наваливалось на Антона с такой силой, что ему приходилось стискивать край одеяла зубами, разлохмачивая ткань пододеяльника до отдельных волокон. Он боялся пошевелиться, иначе тело прикасалось к жене, отвернувшейся к стенке, и настрой мыслей сбивался. Запустив руку в плавки, или сняв их вообще, что было вполне оправданно из-за обрушившейся на город жары, Антон мял упругую плоть, скользя пальцем по выделяющейся смазке, и упорно представлял себе, как дочка подходит к нему, садится на коленки, тесно прижимаясь всем телом и туго охватывая его бедра, край ночнушки сползает вверх, натягиваясь на раздвинутых ногах и приоткрывая не белую полоску трусиков, а темную щелку покрытую нежным пушком....
     На этом сцена заканчивалась, так как по сюжету дальше требовалось перейти к активным действиям, что было чревато мокрым пятном на постельном белье, а по утру неизбежным и вполне закономерным удивлением супруги по поводу внезапного рецидива подростковой эякуляции в столь зрелом возрасте.
     И вправду, за пятнадцать лет семейной жизни Антону еще не приходилось жаловаться на совместную жизнь в интимном плане. Жена его полностью удовлетворяла, да и сам он был довольно ленив для похождений на стороне. Имея склонность к уюту и комфорту, пришедшую с возрастом, Антон никогда, даже по пьянке, не стремился владеть другими женщинами, и все его редкие интрижки были вызваны той же ленью, когда легче было согласиться на приставания настойчивой поклонницы, нежели ей отказать.
     Но все изменилось благодаря их переезду в Европу и европейскому же стилю жизни, который они стали судорожно перенимать, натягивая его, как новое платье. Ломая себя, вырывая с корнем вжившиеся в кровь стереотипы, бравируя отсутствием ханжества, и уже только этим вгоняя в нервную дрожь большинство родственников и знакомых.
     Оденемся секси! Нудистский пляж? Пожалуйста! Вместе в сауну? Битте шен вам с кисточкой. Под эти лозунги, жадно хапая впечатления и одновременно стараясь ничему не удивляться, они винтом вкручивались в местную жизнь старательно восполняя провалы кругозора. А пространство вокруг заполняло множество людей, все они имели свои странности и непонятные непосвященным стремления. И это разнообразие людских желаний вынуждало их карабкаться на новый круг, снова и снова примеряя на себя всевозможные стили и направления. Жизнь бурлила и кипела как в чашке Петри. И хотя их бравада была по большей мере напускной, было бы странно, если бы они изменились только внешне, оставшись прежними в глубине души.
     Антон, наконец, смог реализовать давнюю мечту, о широченных штанах, мечте тинэйджера. Супруга стала одеваться в молодежных бутиках. Они словно попытались вернуть ускользающую молодость, успокаивая себя тем соображением, что только эта одежда полностью их устраивает по качеству и стилю, исходя из их более чем скромных финансовых возможностей. И на удивление, новые наряды на них не выглядели смешно или нелепо, а наоборот, как будто и вправду сбросили лет по десять.
     Дочка, благодаря отличным оценкам, пошла в класс с более старшими ребятами. Быстро подхватив все веяния моды, начиная от стильной одежды и заканчивая навороченным телефоном, она неуловимо подросла, не вытянувшись в длину, а скорее заполнив собой все пустоты в итак обтягивающей одежде. Оставаясь внутри все той же тринадцатилетней девочкой, внешне она давала фору своим пятнадцатилетним подружкам.
     Болезнь Антона началась в тот день, когда Жанна привела домой свою школьную подружку, наскоро представила ее и, тут же отпросившись погулять, они убежали. Девочка поразила Антона совершенством форм, налетом обаяния и неуловимой грацией. Причем, мысли о ней имели ранее не свойственную ему, когда дело касалось девушек младше определенного возраста, эротическую окраску.
     Промучившись некоторое время желанием увидеть прелестницу в неглиже, Антон воплотил в жизнь иезуитский план, заманив, под предлогом похода в бассейн, девушек в сауну, где и смог рассмотреть свою неожиданную страсть в полной мере. Влечение к юной нимфе быстро прошло, но внеплановым последствием авантюры стало то, что он впервые за последние годы увидел свою дочку одетую лишь в струи воды.
     Всю дорогу домой его преследовали уже вполне оформившаяся грудь, дерзким соском выглядывающая из кипенья струй, плавный изгиб бедра, скругление ягодиц, меж которыми, когда Жанна нагибалась, на секунду проступали пушистые лепестки темного цветка. Все это корежило Антона, и не смотря на сладостность мыслей, видение дочери представлялось ему неправильным, крайне дурным и абсолютно невозможным.
     Голенькой Антон ее видел пожалуй лет пять назад в убогом номере московской гостиницы, куда они приехали на Рождество, и где Жанна по малолетству еще не смущающаяся наготы переодевалась ко сну. Тогда ее детское тельце с завязями грудей и без признаков растительности, не вызывало ничего кроме нежности. С тех пор Антону доставались только просверки белизны ее тела, которые удавалось зацепить краем глаза, когда он нечаянно входил в ее комнату во время переодевания или заглядывал в ванную, которую она моясь упорно забывала закрывать на защелку.
      Превратившись год назад в девушку и почувствовав в себе женское начало, Жанна, во время их игр, резвясь как котенок и не контролируя себя, задирала ноги к потолку, раскидывая их и разводя в стороны, обнажая тонкую тканью трусиков, но тут же спохватывалась и уже стыдливо натягивала подол короткой юбки, пытаясь прикрыть интимное место, пока не забывалась и вновь не оголялась под влиянием момента.
     Антон старался во время подобных развлечений не дотрагиваться до ее груди и промежности, опасаясь слишком раннего пробуждения женственности, и ограничивая себя ласковыми поглаживаниями и похлопываниями по попке. Тем не менее жена, изредка наблюдавшая их возню, крайне негативно относилась к происходящему и неоднократно брала у Антона слово о прекращение подобных забав. Но дочке эти игры доставляли удовольствие, и не желая ей отказывать, Антон начал скрытничать, баловаться с Жанной только наедине, что она интуитивно поняла и стала придерживаться того же правила, что и стало их первым совместным секретом.
     И вот уже третий месяц Антона преследовали сладостные, бередящие душу фантазии связанные с дочкой. Не желая идти на поводу у своей новой мании, но не в силах сдержаться, Антон пустился на маленькие хитрости, оправдываясь исключительно эстетическими критериями. Рассуждая про себя о том, что любование юным телом еще не является извращением, он покритиковал Жанну за пух густеющий подмышками, что позволило ему с этого момента регулярно ловить в зеркале отражение обнаженной груди управляющейся с бритвенным станком дочери.
     Затем, воспользовавшись покупкой Жанны облегающих брюк из тонкого материала, Антон заметил ей, что рельефная полоска трусиков сзади выглядит не очень красиво, чем вынудил дочку настоять к неудовольствию супруги на покупке тончайших узеньких трусиков, абсолютно не заметных под брюками, зато не скрывающих почти ничего во время их развлечений.
     Все эти мелочи скрашивали ему жизнь, и постепенно, внимательно наблюдая за дочкой, Антон пришел к выводу о том, что его усилия, наложившись на внешнее окружение, все-таки пробудили латентную, пока еще спрятанную внутри Жанны сексуальность. Вначале он заметил ее руку, спрятанную под одеялом и мимолетным движением скользнувшую на лобок. Со временем, очевидно распробовав вкус нового занятия, Жанна стала теребить себя почти открыто, во время их задушевных бесед перед сном. Развалившись рядом с отцом на диване и блуждая взором по сторонам, она рассеяно запускала руку под юбку и поглаживала, ласкала пальцами сквозь трусики выступающий бугорок. Антон, стреляя глазами и напуская на себя невозмутимый вид, не мог понять чего больше в движениях тонкой кисти... детской уверенности в том, что никто не заметит этих легких касаний, или скрытого вызова, попытки прощупать его реакцию.
     Мучаясь неопределенностью, не зная провоцирует ли его дочь или же он сам выдает желаемое за действительное, Антон зарылся в Интернет в безнадежной попытке найти ответы на гложущие его сомнения. Периодически попадая в кольцо порносайтов, он перебирал варианты поиска в течение нескольких дней, пока не набрел на дурно оформленную, состоящую из одного текста, страницу с переводами, привлекшими его внимание.
     Скачав себе на машину несколько файлов, Антон открыл первый попавшийся, и с удивлением и восторгом понял, что нашел своего единомышленника. Автор описывал похожую ситуацию, описывал с любовью, без пошлого смакования эротических сцен, но и не манкируя подробностями. Чувства главного героя удивительно перекликались с чувствами самого Антона, переплетаясь и встраиваясь в его мысли, внося в них своеобразный порядок.
     Сюжет, в отличие от классической версии, заканчивался на мажорной ноте, впрочем, не имея финала, а лишь подразумевая отдаленное в размытом будущем продолжение. Все были счастливы, и эта развязка так зацепила Антона, что нынешнее подвешенное состояние он стал воспринимать уже как неоправданное промедление, глупую отсрочку своего счастья.
     Следующий файл назывался «Инструкция по совращению девочек» и представлял из себя руководство по совращению малолеток, впрочем являя интерес чисто теоретический, так как оперировал недоступным Антону реквизитом и не подходил как по финансовым, так и по жизненным условиям. В остальных текстах оказался либо полный бред, либо откровенная порнография, собранная владельцем странички из одному ему ведомых источников.
     
     
     ***
     Под впечатлением от прочитанного, Антон, не решаясь более откладывать развитие событий из боязни передумать, развернул незаметную в своей активности деятельность, опутывая дочку паутиной слов и действий.
     Для начала, он дал ей возможность беспрепятственно бродить по просторам Интернета, взяв не очень строгое обещание немедленно сворачивать со страниц с эротическим содержанием и нецензурными анекдотами, тем самым только раззадорив девочку на исследование именно запретных сайтов. А учитывая, что даже на самых безобидных для взрослого развлекательных порталах эротика и анекдоты про это составляют сейчас большую часть содержания, Антон был абсолютно спокоен по поводу времяпровождения Жанны.
     Постоянно контролируя ситуацию, он стал незаметно поощрять Жанну делиться с ним находками, выловленными ей на просторах сети, спокойно и смеясь выслушивая анекдоты приличные на вид, но под завязку набитые скрытым смыслом, который от дочки пока ускользал. Причем, исподволь формируя у девочки рефлекс, позволяющий делиться своими находками и впечатлениями от них в отсутствие матери.
     Проводя вечерние доверительные беседы перед сном, Антон вплетал в канву нравоучений о пользе учебы и спорта, и о безусловном вреде алкоголя, наркотиков и секса для развития молодой девушки, коротенькие эскизы о половой жизни старшеклассниц, к каковым Жанна себя уже однозначно причисляла. В эти моменты Жанна как никогда более теряла контроль над своим телом, ее взгляд мутнел, руки начинали порхать между ног, потирая набухшую щелку, а бедра судорожно сжимались, подтягиваясь к груди и сдавливая в плоские диски увенчанные упруго торчащими сосками полусферы.
     Ей очень нравились эти разговоры, во время которых Антон общался с ней как с равной, не навязывая свое мнение, а как бы размышляя на различные темы и предоставляя возможность делать выводы самой Жанне. Постепенно, открытость Антона, его готовность обсуждать любые вопросы и спокойная реакция на ее действия, расшатали барьер скромности и приучили Жанну к мысли, что наедине с отцом позволительно все то, что она ранее проделывала лишь в кровати или уединившись в душевой.
     Этому же способствовали их ласки, начинающиеся в виде шуточной борьбы и попыток хлопнуть друг друга по заду, и заканчивающиеся объятиями на диване, в кресле или в любом другом месте, где их тела окончательно переплетались. Жанна, мурлыча словно котенок, принимала его поглаживания, с готовностью подставляя щечку, лобик и носик для поцелуев, которыми он не жалея покрывал все доступные места, шепча ей ласковые слова и щекоча колючим подбородком.
     Безусловный запрет, вбитый в ее сознание матерью, о недопустимости поцелуев в губы, вынуждал ее сворачивать в сторону и чмокать Антона в щеку или нос, когда их губы встречались в поисках друг друга. Так продолжалось до тех пор, пока Антон не зажал ее лицо в ладонях и, поймав увиливающие губы Жанны, крепко прижал к своим губам, целуя по настоящему. Отстранившись он внимательно вгляделся в ее лицо, боясь поймать на нем выражение отвращения, но увидел только блеск широко распахнутых глаз, смотрящих на него с радостным недоумением. На следующий день Жанна сама неумело клюнула, поцеловала его в губы, крепко сжав рот и шалея от собственной смелости.
     А однажды Антон сделал следующий шаг, выбрав вечер дня, когда они всей семьей ходили в сауну. В сауне, Жанна, под влиянием матери и окружающих, почти перестала стесняться своей обнаженности, логически проведя у себя в мозгу водораздел, по одну сторону которого мораль и пуританство по умолчанию не действовали. Дома же ее постоянно бросало из одной стороны этого водораздела в другую. То она зачисляла Антона на ту сторону, которая оставалась свободной от запретов, и тогда ходила по квартире в одних трусиках и топике. То, внезапно, ее что-то дергало, и тогда она постоянно поправляла полы халата, тщательно следя, что бы ненароком не показались ее тайные местечки.
     В этот вечер Антон явно находился на нужной стороне, что Жанна доказывала предъявляя на его обозрение свою грудку и ажурный узор на тончайшем материале трусиков, радостно валяясь на кровати и дрыгая ногами, уворачиваясь от щекочущих пальцев Антона. Он с удовольствием поцеловал ее в охотно подставленные губки и внезапным движением руки удержал ноги Жанны в раздвинутом состоянии, пристально разглядывая ее промежность. Жанна моментально притихла и попыталась вырваться из захвата, но Антон огорошил ее, не дав свернуться в комочек.
     - Я сегодня посмотрел на тебя в сауне и понял, что ты уже совсем большая.
     Жанна, неподвижно замерев, ждала продолжения.
     - Посмотри сама, — произнес Антон, огибая рукой лобок вдоль кромки материала.
     - У тебя уже заросли выбиваются из трусиков. И в купальнике их тоже видно, а это некрасиво. Пора тебе, милая, их подбривать. А если хочешь и в сауне выглядеть хорошо, тогда нужно озаботиться прической.
     Антон улыбнулся, убирав руку и позволив Жанне сжать ноги, прикрывая объект его столь внезапного интереса.
     - Молодые девушки обычно или полностью выбривают свой бутончик, или оставляют наверху над лепестками узенькую полоску. Я тебе советую оставить такую, под плавками ее видно не будет, зато в сауне никто не перепутает с маленькой девочкой, еще не имеющей кустика. Помнишь, мы сегодня видели девочку примерно твоего возраста? У нее была как раз подобная полоска. Скажу тебе по секрету, что тут даже специальные парикмахерские есть для этих целей, нам правда не по карману.
     Антон еще раз ободряюще улыбнулся и, резко обрывая разговор, вышел на балкон с сигаретой. Когда он вернулся, Жанна лежала в той же позе, но уже прикрытая накинутым покрывалом, которое едва уловимо двигалось вторя покачиваниям ее руки. Подойдя к дочери, он потянулся к ней губами для прощальной ласки. Жанна подалась ему навстречу и, уже после поцелуя, с сомнением в голосе спросила...
     - Но я наверное не смогу там себе побрить?
     - Я уверен, что в этом нет ничего страшного, — Антон, прямо через покрывало легкими касаниями дотрагиваясь до лобка и попутно отодвинув ее руку, наметил контуры будущих движений.
     - Кстати, это еще и гигиенично, особенно во время циклов. Да и мужчинам больше нравится. А если боишься, то попроси маму или меня, конечно, если не стесняешься. Мамину малышку я брил, думаю, что у тебя конструкция не сложнее.
     Антон опять улыбнулся, давая понять что это всего лишь шутка. Причем отсыл к жене был абсолютно несостоятелен. И Антон и Жанна прекрасно знали, что, из-за загрузки в институте, она, убегая рано утром, возвращается довольно поздно выжатая словно лимон. По этому любые просьбы дочери будут рассмотрены не раньше следующего воскресенья, а в пятницу Жанна с подружками собиралась в Аквацентр, где ей наверняка захочется всех поразить своим внешним видом.
     Последующие два дня были загружены текущими делами. Антон не возвращался в беседах с дочерью к этому разговору. А на третий день Жанна позвала его из ванной. Когда он вошел, обнаженная дочка стояла слегка укрывшись занавеской и сжимая в руке бритвенный станок. На ее лице пунцовели щеки, и хотя взгляд был решительный, голос дрогнул выдавая напряжение владевшее девочкой, уже не уверенной, не шуткой ли было предложение помощи.
     - Папа, ты кажется, грозился мне помочь?
     - Джентльмены от своих слов не отказываются, — с улыбкой произнес Антон, принимая протянутый станок и поднося вторую руку ко рту.
     - Но только, т-с-с-с-с! Пусть это будет нашей маленькой тайной. Совсем ни к чему, что бы мама лишний раз разволновалась. Ты же знаешь как ей не по вкусу наши игры, а если она узнает, что я лез бритвой в интимные места ее дочери, то вполне может этой же бритвой лишить меня выступающих частей тела. Так что если будешь дергаться, и я тебя ненароком порежу, вся ответственность на тебе.
     Жанна, до того державшаяся с видимым напряжением, расслабилась и рассмеялась.
     - Если порежешь, то я тебя точно маме заложу, или еще лучше — буду шантажировать, грозя разоблачением.
     - Фу, как не стыдно! Ты что, молодец-погранец? Я тогда тебя вообще брить не буду!
     - А если не будешь, то я сама изрежусь, а все равно свалю на тебя.
     Так, пересмеиваясь и перешучиваясь, Антон загнал Жанну в ванну, настроил воду и пустив себе в ладонь пены для бритья подступил к дочке вплотную.
     - Немножко раздвинь ноги, — просьба Антона была выполнена без пререканий. Он прикоснулся к промежности Жанны, потянул руку вниз, перенося содержимое ладони на ее кожу, поросшую довольно густыми волосиками. Жанна стояла придерживаясь за поручень, и слегка покачивалась на расставленных ногах, упруго пружиня под его ладонью. Ее глаза только что лучившиеся смехом, расфокусировались, рот приоткрылся, и из него тихо на грани слышимости раздалось хриплое неровное дыхание, вырывающееся в такт движениям мужской руки, впервые в жизни проникшей в запретную зону.
     Антон, давно закончил намыливать набухающий от трения бутон своей дочери, но никак не мог остановиться, и снова и снова двигал рукой по скользкому мыльному склону, заставляя Жанну то пружинисто приседать, то подаваться ему навстречу. Мылкий палец Антона, живущий своей жизнью, во время одного из этих поступательных движений, скользнув между волосиками, раздвинул верхние лепестки бутона и очутился между тесных стенок, с ходу наткнувшись на бусинку клитора.
     Жанна охнула, ее ноги сжались, и она одним движением бедер сорвалась со снующей в мыльной тесноте ладони. Еле удержавшись за поручень, она отшатнулась от Антона, глядя на него требовательно и недоуменно.
     - Не бойся, солнышко, — мягко улыбнувшись, произнес опомнившийся Антон, сразу понявший состояние дочери, — Это не больно. Просто небольшой побочный эффект, безвредный и немного приятный. У взрослой жизни есть много хороших сторон, и это одна из них. Да ты и сама с некоторыми из них знакома, не правда ли? Иди ко мне, малышка.
     Антон ворковал, окутывая Жанну пеленой слов, акцентируя приятность и безвредность происходящего. Его поза выражала спокойствие и готовность помочь дочери, поддержать ее в нелегкой попытке постижения новых правил игры. По мере того как слова проникали в сознание дочери, ее тело расслаблялось, взгляд помягчел, и она коротко вздохнув снова придвинулась к Антону. Он, продолжая ворковать, взял бритву и нежными плавными движениями начал соскребать девственную поросль.
     Когда с бутоном было покончено, и Антон душем смыл остатки мыльной пены, тщательно следя, что бы ненароком не зацепить чувствительные места, он снова привлек внимание Жанны к оформлению верхней части лобка. Дочка уже успокоившись внимательно наблюдала за его пальцем, скользящим поверх лепестков и намечающим возможные контуры будущей стрижки. Обсудив несколько вариантов, они пришли к решению оставить вертикальную полоску очерченную четкими гранями. Антон подбрил боковинки и ножницами, используя расческу, снял лишний слой волос, оставив меньше сантиметра.
     Закончив стрижку, он посоветовал Жанне тщательно промыть щелку с шампунем и вышел из ванны, по пути обернувшись и успев захватить удивленный взгляд дочери уже настроившейся на дальнейшее продолжение.
     После этого эпизода, хотя Антон ни словом, ни взглядом не давал Жанне повода думать, что что-то между ними изменилось, она сама произведя ревизию в своей голове решила, что теперь они повязаны общей тайной, каковая дает ей право вести себя с отцом более раскованно. Она все охотней принимала его ласки, отвечая на поцелуи со всей доступной ей страстью и прижимаясь к нему всем телом. Решив, что все покровы сорваны, Жанна все чаще в отсутствие матери стала выскакивать из своей комнаты в одних трусиках, не смущаясь Антона и, очевидно, окончательно занеся его на сторону свободную от моральных запретов.
     Антон, не пытаясь воспользоваться появившимся преимуществом, продолжал приучать Жанну к полной свободе в отношениях. Расспрашивая ее о походе в Аквацентр, он поинтересовался оценкой ее подруг произошедшей с ней перемены.
     - Да они все уже давно подбриваются. Так что никто и не заметил, — махнув рукой, как о чем-то абсолютно несущественном, ответила дочка, болтая ногами в воздухе. Но, как только разговор зашел на эту тему, ее рука машинально опустилась на ткань трусиков, почесывая выступающие валики лепестков.
     - Ну-ка, ну-ка, дай посмотрю, — Антон потянулся меж дочкиных бедер. Она без задержки качнула ими в стороны, пропуская его руку, но продолжая прикрывать лобок своей кистью.
     - Ты постоянно там чешешь. Тебя что-то беспокоит? Или ты это делаешь просто так?
     - Да, чешется, — не задумываясь, ухватилась за подсказку Жанна.
     - Тогда убери руку, я посмотрю в чем там дело.
     Антон скользнул пальцами по плавкам и, секунду помедлив, захватив край материала, оттянул их вверх открывая доступ к лепесткам нежно-розовым снаружи и темным с внутренней стороны. Он сильно прижимая руку провел по бутону нащупывая колкие молодые волоски, пробивающиеся из бархатной кожи. Натянутая его пальцами кожица развалила складку лепестков, разомкнув их и открыв жадному взору небольшую бусинку дрожащего клитора, а немного пониже, створ ведущий в глубину этого цветка, влажно блестящий от проступившей смазки.
     - Ничего страшного, — слегка дрожащим от волнения голосом, сказал Антон, — Ты просто немного натерла свою малышку трусиками. Смажь кремом, а на ночь их снимай. В конце концов, и мама и я спим без трусиков. Тело ведь должно по ночам отдыхать. Все пройдет за пару дней.
     Дочка внимательно слушала, не пытаясь прикрыться или сменить позу. Антон, не желая торопить события, бережно вернул на место оттянутую полоску, но не удержавшись и так же сильно прижимая пальцы, провел рукой на прощание по распахнутому бутону, вызвав тем самым волну прокатившуюся по телу Жанны с головы до пят.
     Вечером, зайдя пожелать дочери спокойной ночи, Антон, привычно поцеловав Жанну, начал ее поглаживать по спине, постепенно подкрадываясь к нежным бочкам, прикосновение к которым она не могла вытерпеть спокойно, и начинала сучить ногами и увертываться. И в этот раз, откликаясь на прикосновение его рук, тело Жанны дернулось, легкое покрывало отлетело в сторону, и глазам Антона в сумасшедшем мелькании ног предстал распущенный цветок, ничем не прикрытый, с бесстыдно раскрывшимися лепестками.
     
     
     ***
     Постепенно и Антон, и Жанна привыкли у новому стилю взаимоотношений. Дочка, по-прежнему в присутствии матери оставалась радующей глаз скромницей, зато оставаясь наедине с отцом, она постоянно провоцировала его, то наваливаясь упругой грудью на его руки, как бы предлагая ее оценить, то демонстративно задирая ноги и поглаживая рельефно проступающий через ткань трусиков бугорок, бросала на Антона хитрые взгляды. Подбривала пах она теперь самостоятельно, что впрочем Антона только радовало, так как искушение накатывающее на него при прикосновениях к складкам дочери оказывалось слишком сильным, и он все время боялся сорваться и натворить глупостей.
     Безусловно, Антон мог, продвинувшись чуть дальше, с легкостью заставить дочку полностью отказаться от одежды и любоваться ей без преград в те моменты, когда они были наедине. Но этот путь не привлекал его именно своей доступностью. Антон умел ценить радость одоления преград и считал, что легкие покровы между ними только усиливают эротичность их отношений. Он был вполне удовлетворен возможностью время от времени получать доступ к тайным местечкам дочки и не настаивал на большем.
     При этом, сам Антон, не будучи в восторге от своей излишне покрытой волосами и с наметившимся пузиком фигуры, во время их игр всегда оставался одетым, и дочь видела его обнаженным, только во время совместных походов в сауну. Сопоставляя их внешность, Антон всегда представлял Жанну в образе маленького ангелочка, а себя в виде старого лохматого черта, старающегося запустить свой хвост между бедер крылатой фигурки.
     Осмелевшая Жанна взяла в привычку садиться ему на колени, когда он работал у себя в комнате, и ерзая задиком и спиной по его телу, разглядывать картинки появляющиеся на экране монитора. Иногда, играючи, Антон принимался ее тискать, шепча в шейку нежные слова, отчего она жмурилась, выгибалась вперед, тычась грудками в его руку, сладко замирая от подступившего наслаждения. Со временем, он осмелел и уже не страшась ее реакции, опускал ладонь на ее грудь и начинал мять и тискать, охватывая сосок через тонкую ткань пальцами. Второй рукой обхватив Жанну за талию, он пускался в исследование ее изгибов, медленно продвигаясь пальцами по внутренней части бедра вверх, туда где гладкая кожа едва прикрытая тканью набухала жаркими складками. Сдвигая в сторону непослушный материал, дотрагивался до соединения этих складок, проникая в масляно блестящую глубину, прокатываясь от бусинки клитора, обязательно потеребив ее по пути, до плотного отверстия тесно обхватывающего и увлажняющего обильным соком его палец. В эти моменты Жанна замирала затаив дыхание и лишь слегка покачивала бедрами навстречу его руке.
     После таких посиделок, Антону приходилось застирывать брюки вместе с трусами, так как к его выделениям пачкавшим трусы, добавлялся одуряюще пахнущий сок, сочащийся из бутона Жанны. Но отказать ей, да и себе в этом удовольствии он не мог.
     Вернувшись из школы, Жанна прыгала к нему на кровать, если он к тому времени еще не вставал, и требовала ласки, нападая на него, тормоша и стягивая с дивана. А учитывая преимущественно ночной образ жизни Антона, когда он засыпал порой только под утро, такие сцены были не редкость. Но почти всегда он успевал натянуть на себя трусы, когда слышался звук открываемой двери. Либо дочь, уловившая этот его пунктик, и заметив, что он заворачивается в одеяло, деликатно давала ему возможность одеться, делая перерыв в игре и убегая к себе в комнату. Но, казалось, что ее эта его особенность не волнует, и она была вполне довольна сложившейся ситуацией.
     Так продолжалось почти до октября, когда почти одновременно произошли два события... жена Антона уехала в командировку на две недели, а у Жанны начались осенние каникулы. Погода по-прежнему стояла теплая. Ниже пятнадцати градусов температура не опускалась даже по ночам, и Антон ходил по дому в одних шортах, не выпуская из рук бутылку пива и почесывая волосатую грудь. Шеф в очередной раз подкинул ему сложную задачку, над решением которой он бился третий день, то задумчиво откидываясь в кресле, то начиная трещать клавишами компьютера. Жанна, у которой большинство подружек разъехались на отдых, слонялась по дому, пытаясь придумать какое-нибудь занятие.
     Ближе к вечеру, когда дело у Антона наконец сдвинулось с мертвой точки, он повеселел, шлепнул по заду проходящую мимо дочку и, завалившись на диван, начал щелкать пультом телевизора. Жанна вскарабкалась к нему на колени и прижавшись губами к его уху тихонько спросила...
     - Папа, а можно я сегодня буду спать с тобой?
     Антона словно дернуло током. Боясь даже предположить, что же в действительности кроется за этим, в свете их отношений, довольно двусмысленным вопросом, машинально кивнул, чувствуя как в груди расползается теплая волна нежности
     Когда они совместными усилиями расстелили постель, Жанна сбегала в ванную и вернулась оттуда уже переодетая в ночную рубашку. Антон тоже быстренько приведя себя в порядок в одних трусах забрался под одеяло, всей кожей ощущая близость дочки, втягивая ее запах, чистый и слегка пряный. Жанна, изрядно повозившись и устраиваясь поудобнее в чужой кровати, поднырнула Антону под руку, закинув на него ногу, и привалилась всем телом, не обращая внимания на сбившуюся почти до пояса рубашку.
     Она лежала, тихонько сопя и почти не двигаясь, нанизавшись лобком на выступающее колено Антона и плотно обхватив его ногами, а он замер в каменной неподвижности, боясь шевельнуться, что бы не потревожить ее неловким движением. Но не смотря на старания, Антон был просто не в силах сдержать глубинные рефлексы, и член его постепенно разбухал, наливаясь кровью, увеличиваясь в размерах, теснясь и прижимаясь к оголенному животу Жанны. Антон попытался сменить позу, но в это момент девочка, очевидно решив, что он пытается начать с ней игру, схватила корень Антона, пытаясь отвести его в сторону.
     В первую секунду, Жанна не поняла, что она сжимает в руке, настолько это было не похоже на ту болтающуюся письку, которую она видела у Антона в сауне, а фотографии мужчин с эрегированными членами, веденные ей в Интернете, до сих пор оставались для нее не более чем некой размытой абстракцией. Но уже во второй миг, моментально сложив в уме дважды два и получив результат, она задохнулась от изумления.
     - Извини, я подумала, что это твоя рука.
     Это признание, сопровождаемое отразившейся на ее лице гаммой чувств сменившихся крайним смущением, внезапно рассмешило Антона, и он абсолютно идиотски заржал, даже не пытаясь вытащить из руки дочери свой инструмент.
     - Это не рука, — всхлипывая от смеха произнес Антон, и продолжил уже более спокойным тоном, лишь иногда срывающимся в смешки, — Не бойся, девочка. Я понимаю, что ты не ожидала встретить ничего подобного, но получилось так, что теперь ты меня приласкала, пусть и нечаянно. Спасибо тебе.
     Услышав благодарность Антона, Жанна, растерянно замеревшая и слегка испуганная его внезапной реакцией, захлопала глазами и несмело улыбнулась, заражаясь весельем Антона и постепенно сбрасывая охватившее ее напряжение. Уже через минуту они хохотали на пару, проскочив очередной рубеж в своих отношениях.
     Отсмеявшись, Антон теснее прижал к себе дочку и начал ласкать ее поглаживая по спине, опуская руку, цепляющуюся за скомканную рубашку, вниз к скругленью упругого задика и там давая себе волю. Жанна окончательно успокоившись, стала ввинчиваться ему в плечо пробиваясь наверх и помогая дотянуться до своей обнаженной половины. Потом, когда рука Антона окончательна завязла в паутине рубашки, она, не желая естественной остановки нежных прикосновений, решительным движением отбросила покрывало, сдернула уже ничего не скрывающую, а лишь мешающую рубашку и легла обратно, вытянувшись в струнку, раскинув ноги и уложив руки вдоль туловища.
     Антон, уселся на нее сверху и начал делать Жанне расслабляющий успокоительный массаж. Он прошелся руками по середине спины, размял плечи и чередуя легкие поглаживания с поцелуями спустился к ягодицам, обработал и их, затем отодвинулся и возобновил движение уже снизу. Подобравшись к верху бедер, его руки стали понемногу сдвигаться на внутреннюю часть, оглаживая подступы к ясно виднеющимся складкам валиков. Жанна вздрагивала каждый раз, когда рука Антона слишком быстро подбиралась к укромному месту. А он, сосредоточив все усилия уже на этом малом пятачке, все активнее оглаживал ее промежность, натягивая пальцами кожу и мимолетно открывая темное, как и вульва, колечко ануса и раздвинувшиеся лепестки влагалища.
     Затем, Антон, одним движением перевернул Жанну на спину, возобновил свое занятие, покрывая ее лицо поцелуями, на которые она жадно отвечала, а руками массируя грудь, теребя затвердевшие соски, спускаясь по плоскому животу к выбритой полоске волос и заставляя вздрагивать ее всем телом. Постепенно он стал спускаться ниже, хватая губами розовые соски и дотрагиваясь натянутой тканью трусов лобка Жанны. Она, запрокинув голову вверх, закрыв глаза, реагировала на каждое такое прикосновение встречным качком бедер, оттягивая момент расставания и приближая встречу со следующим.
     Когда дыхание Антона стало опалять ее живот, а поцелуи вплотную приблизились к темной полоске, венчающей свод ее лепестков, Жанна, словно уловив его намеренье, а скорее всего выражая так свою готовность к любому исходу, еще шире раскинула ноги, слегка согнув их в коленях и открывая доступ к своему сокровищу.
     Задержавшись на мгновение, стараясь не оцарапать нежную кожу щетиной, Антон самым кончиком языка пробежался между лепестками, разворачивая их окончательно и добравшись до бусины, выпирающей из верхней части складок, всосал ее в рот одним движением. Жанна, охнув и заворчав каким-то звериным тоном, выгнулась ему навстречу, насаживаясь на язык, сразу провалившийся до входного отверстия. Антон, забыв все на свете, работал над дочерью не на секунду не останавливаясь. Дурманящий сок, сочащийся из влагалища, покрывал его лицо. Язык без устали скользил между лепестками, натыкаясь на клитор и проваливаясь в уже значительно раздавшееся отверстие. Жанна, его стараниями заброшенная в поднебесье, стонала и выла, мотая головой и с трудом удерживая свое бьющееся в судорогах тело. С каждой секундой их слияние грозилось разнести их в клочья, а Антон никак не мог остановиться.
     Внезапно его рот толчком наполнился ароматным выбросом, бедра Жанны мотавшиеся в воздухе, отвердели и сжали ему шею, а сама она, с отчаянным стоном, взметнулась вверх, затем обмякла, как будто из нее вынули стержень, и повалилась на кровать. В это же мгновение Антон разрядился мощным выбросом заполнившей его трусы спермы.
     Доставив на руках засыпающую, не стоящую на ногах дочку в ванну и обмыв ее, Антон отнес Жанну в ее комнату и уложил на кровать. Сам перестелил постель и долго плескался под душем, приводя тело и мысли в порядок. Когда он, держа в руках постиранные трусы, вернулся в спальню, то увидел Жанну, перебравшуюся в родительскую комнату и глазеющую на него, вольготно раскинувшись на кровати. Прятать свое хозяйство уже не имело смысла, по этому Антон, пристроив трусы на сушилке, взобрался на кровать и выжидательно устроился рядом.
     - Что, котенок, не спится? — сказал Антон, отвернувшись к прикроватной тумбочке и прикуривая сигарету. Пуская струи дыма, он терпеливо ждал реакции дочери.
     - Скажи, папа, это был секс? — Жанна с заметным усилием вытолкнула из себя последнее слово.
     - Нет, солнышко, не секс. Мы просто с тобой немного побаловались. Хотя, если тебе важно определение, то это был петтинг. Когда людям по разным причинам нельзя заниматься сексом, они могут доставлять друг другу удовольствие иными способами.
     - А нам нельзя заниматься с тобой сексом потому, что ты мой отец?
     - И по этому тоже. А еще по тому, что ты еще слишком мала.
     - А что важнее?
     - И то и другое. — забавляясь, ответил Антон.
     Жанна задумалась, но почти сразу парировала, проявляя значительную эрудицию по данному вопросу.
     - Но ведь близким родственникам нельзя только иметь детей, иначе они будут неполноценные.
     - Ты права, солнце. Но не з