Особенности национального собачьего секса в зимний период

     
Было это давно, насколько давно — сказать не берусь. Наверное, в 19-м столетии. Это — другая Россия, другие люди, другая — прошлая жизнь! А в прошлой жизни по странным стеченьям обстоятельств выпало мне быть собакой. С этого и начинаются мои воспоминания о моей предыдущей жизни...
     Итак, я — собачка. Маленькая, вонючая и блохастая. Без дома и без породы. Звать — Жучкой. Год рождения — неизвестен. Родители — дворовые псы неопределенной породы. Социальный статус — бомж. Семейное положение — не замужем. Детей нет... Бегаю себе спокойно по московским улицам в поисках пищи. Кто-то кусок колбасы подбросит, кто-то кость кинет, ну а кто-то — и сапогом по морде. Всякое бывает в нашей собачьей жизни!..
     «Низшие существа!» — кричат одни. «Братья наши меньшие!» — ласково говорят другие. Вот засранцы! Да мы — собаки, между прочим, поумнее некоторых людей будем, особенно тех, кто в подвалах вместе с нами обитает. Да, да! Удивлены? Ха, а у нас, кстати, тоже свои законы имеются — и нормы, и принципы, и даже — понятия. А вы как думали?!! Спиздил кость — верни, не вернул — так тебя всей собачьей стаей запидорят! Все по понятиям. Опущенных псов у нас (как у людей на зоне) не уважают — все на них лают, бросаются и мочатся при случае... Что ж, мы немного отвлеклись! Итак, вернемся к нашим баранам, то есть — собакам...
     Это была холодная, очень холодная зима. Таких морозов я на своей памяти еще не видывала. Наши местные подвалы таких морозов не выдерживали, и мы с подругой Мартой перебрались на время в теплые и благоустроенные подвалы соседнего дома. Уже разместились там, как вдруг на пороге появляется здоровый псина. «Гав! Вы что здесь, бляди, делаете?» — бесцеремонно спросил он. «Мы?.. Мы погреться зашли», — ответила я, а у самой лапы дрожат от страха. «А миньет делать умеете?» — уверенно прогавкал барбос. «А что это?» — спросила я. «Сейчас покажу!» И с этими словами псина растянулся как бревно на полу. Жестами он показал, чтобы мы с подругой подошли поближе. Подошли — а там такое — врагу не пожелаешь: нечто большое, сто лет немытое и покрытое паутиной. «Не любят тебя девки, — подумала я, — И мы любить не будем!» Примостилась я к вонючему члену барбоса и сомкнула на нем свою звериную пасть с острыми клыками. Херак — и полчлена как ни бывало! Взвыл пес и начал метаться из угла в угол. А мы с Мартой смотрим и угораем: «Ну что, дотрахался, пидор!» Он, сволочь, не успокаивается — все бесится. А тут вдруг братву на помощь звать стал — мол, придите братки родимые, за член мой девственный этим блядям анус порвите. Братки долго ждать себя не заставили — пришли. Анус как у слона сделали. Смешно вам? А нам не до смеха было, когда стая здоровенных псов трахала нас куда только можно!.. Так я рассталась со своей собачьей девственностью. В общем, нехерово погрелись на свою голову (то есть — жопу).
     Очнулась я, когда на улице было уже светло. Рядом лежит порванная на части Марта — жопа отдельно, пизда отдельно. Слышу вдруг — доносится откуда-то страшный вой. Псы-маньяки повскакивали со своих мест; раздалось оживленное гавканье: «Моську взяли! Моську ведут!» Моська (настоящее имя — Мойша) был засланным к нам в Россию псом. Работал он на Израильскую разведку. В свободное от работы время зарабатывал себе на жизнь гомосексуализмом. Это, знаете ли, по собачьим понятиям, позор. «Ну что, пидорас жидовский! — стали допрашивать бедного пса эти монстры, — Сколько наших честных псов замочил?» «А скольких, сучонок, отпидорил?» — послышались другие голоса. «Ты зачем, падла, сюда приехал? — допытывались остальные, — Колбасу нашу <Краковскую> по рубль двадцать жрать? А? Признавайся, гей несчастный!» Все... дальше помню смутно. Моську, помнится, трахали по всем понятиям и били до полусмерти...
     Открываю глаза — лежит рядом шпион еврейский — весь в ссадинах и побоях. «Слышишь, шпион! Пришьют они нас. Смываться надо!» — говорю я. «Это верно, нужно уходить!» Момент подвернулся — рванули из этого несчастного подвала что было сил. Ну а дальше — погоня, лай, крики, вопли — в общем, ничего особенного — удрали! Разместились мы с Мойшей в одном из московских подвалов. В первую же ночь Моська стал приставать ко мне. Я особо не сопротивлялась — расслабилась и раздвинула задние лапы. А мой новый друг входил в меня, напевая при этом «Хаву-Нагилу». Вскоре, мы поженились...
      На свадьбу был приглашен весь «свет» собачьего общества — люмпены, в основном, но встречались и породистые твари, правда, тоже бездомные. По случаю праздника, как сейчас помню, с Мойшей мы нашли на помойке кучу костей и прочей полусъедобной, даже по собачьим понятиям, херни. Гости нажрались, напились забродивших помоев и стали петь, то есть — выть. Затем подошел черед неминуемой свадебной оргии. Все стали «паровозиком». Я была «первым вагоном», Мойша — «вторым»! Получился нехилые состав из 50-ти вагонов. Под общее завывание мы медленно перемещались по подвалу, имея друг друга. Постепенно «вагоны» отваливались один за другим, по мере удовлетворения собачьих сексуальных потребностей. С одним ненасытным псом мы ходили паровозиком до глубокой ночи, пока, наконец, член бульдога не оторвался! В диком ужасе он принялся тогда выковыривать его из моей задницы... А в остальном — все прошло удачно. Правда, Мойше кто-то опять умудрился навалять пиздюлей, но для нашей семьи это дело привычное!!!
     Итак, мы стали мужем и женой. Начались суровые семейные будни. Вскоре у нас появились щенята — маленькие пищащие комочки. Когда муж увидел потомство, сказал: «Ну, пиздец! Я — дворняга, ты — дворняга, а дети — лайки! Что-то ты, Жучка, темнишь! Давай-ка, засовывай их обратно!!!» Но вскоре муж смирился и детишек принял, понадкусывав мужской части своего потомства кожу на членах — «Обрезание! Иначе нельзя — традиции такие». «Ты что, Моська, ебнулся, с ними же теперь дружить никто не будет, а уж трахаться — и подавно», — вопила я, но Моська не обращал на меня никакого внимания... Щенят Мойша любил, хотя я не раз заставала его за занятием с ними гомосексуализмом. Он отмахивался хвостом и говорил — «Воспитательный процесс!» Ой, ладно. Лишь бы не изменял. И что вы думаете — изменил, сволочь. И с кем! С какой-то овчаркой «мужеского» пола. Пидор пассивный! Так и знала, зря я за него замуж вышла!.. А как-то, раз, представляете, напился, пришел домой и давай меня в зад пялить. Я ему: «Ты что, скотина пидералистическая! Охуел! Кабелей своих вонючих в жопу трахать будешь, а меня не тронь!» А ему — «хоть бы хны»! Знай себе — ебет. Весь квартал на вопли мои сбежался. Ой!.. Схватили Моську, связали и давай по яйцам бить. Потом собачий патруль приехал — забрали мужа. Вскоре обвинили его по 666-ой — «Грубое анальное изнасилование с надругательством над крайней плотью». Долго я плакала, но делать нечего — вышла замуж второй раз.
     Мой новый муж оказался очень воспитанным и интеллигентным псом. Любил, правда, много и долго трахаться, но это ерунда! Он меня по несколько раз на дню драл, занимался при этом онанизмом и трахал заблудших котов. Ненасытный мужик! Ну и пусть...
     Счастливая супружеская жизнь длилась недолго. Скоро мой любимый муж умер от кровоизлияния в член. Похоронила... Нужно и о семье опять подумывать. Подумала, вашу мать! Нашла себе пса-бандита. У него постоянно «стрелки», разборы, братва. О сексе и речи быть не может. Так — пару раз в месяц трахнет и считает, что так и надо. А мне же надо больше, глубже, сильнее. Вот и стала я от мужа «налево» гулять! Завела себе двоих любовников — милых, но крепких песиков-дворняжек. Ух и веселились мы с ними! Муж на «стрелку», жена — в «постельку»! Тут — любовнички уже довольные скачут: секс любят — «хлебом не корми»! Ну вот, трахались мы, трахались, трахались-трахались... и дотрахались. Застукал муж! «Стрелку» на другое время перенесли, и он домой вернулся, а тут... Одна псина его жену в зад имеет, другая — член в пасть сует. В общем, не выдержал муженек и всех на запчасти разобрал.
     Дошла очередь и до меня... «Не убивай, родной! — кричу я ему, — Я у тебя в пасть возьму, зад тебе вечно лизать буду! Не убивай — о детях подумай...» «Нет, блядь залетная. Ты их хер знает от кого плодишь! Таким как ты не место в цивилизованном собачьем обществе!» — услышала я его суровый ответ. Через мгновение его пасть сомкнулась на моей тонкой женской шее, глаза налились кровью. Постепенно кроваво-серая картинка стала исчезать из виду; вокруг стала воцаряться тьма...
     Холодно... Зима, снег. Слышу поминальные завывания своих друзей, подруг. Ничего невидно... Я поняла — меня хоронят. «Все, пиздец! Доебалась, шалава паскудная! — думала я в тот момент, — Что теперь? Меня закопают?» И точно — чувствую по морде земля сыпется. «Хана, прощай, Жучка!..»
     ...Попала я на небо. Спрашивает меня там какой-то бородатый старец:
     - Грешила ли ты на Земле, Жучка?
     - Неее, что ты! Зачем? Никогда...
     - А с половиной всех псов на Земле кто переспал?
     - А я... хер его знает!
     - Вот что, Жучка. Отправляйся обратно на Землю искупать свои грехи. Вот тебе человеческое обличие — ступай...
     Бац — и я на Земле! Теперь я не какая-нибудь грязная подвальная псина, а сексапильная девушка из «высшего» общества! Маленькая, вонючая и блохастая. Без дома и без породы. Звать — Жучкой. Год рождения — неизвестен. Родители — пьяницы неопределенной национальности. Социальный статус — бомж. Семейное положение — не замужем. Детей нет...
     «Ну что ж, бляха-муха! Начнем все с начала!» — говорю я и, привычно виляя хвостом, то есть, задом, бегу на улицу... Кто-то кусок колбасы подбросит, кто-то кость кинет, ну а кто-то — и сапогом по морде. Всякое бывает в нашей «человеческой» жизни!..

От Пэйджера Маяковского Апокриф.
02:51 AM; 23x.11.2000 до н.э.